Как стать счастливым
Анатолий ПАНАСЕЙКО
В центральной части главной улицы Дружковки расположены два впечатляющих здания: проходные машиностроительного завода и училище, готовящее для него рабочих. Проходные, украшенные величественными колоннами, напоминают театр, а училище я бы сравнил с причудливым кораблем, на борту которого оттачивают профессиональное мастерство юнги.
В 1949 году в команду ремеслят влился и пишущий эти строки.
Совсем недавно здесь бесчинствовали немецкие оккупанты. В вестибюле они устроили конюшню, а внизу, в полуподвале — гестаповский застенок…
Ремеслята все вычистили, вымыли и приступили к занятиям. Более полутясяч человек их было. Половина из них жили в общежитии.
В шесть часов подъем. Зарядка, пробежка вокруг здания; завтрак, к которому подтягивались городские, и — занятия. Одни садились за парты, другие становились к станкам, верстакам, третьи отправлялись в заводские цеха на практику. К вечеру все собирались к ужину.
И так до отбоя.
Без четверти десять выстраивались на вечернюю линейку в вестибюле.
Гремел, да так, что стекла в окнах звенели, государственный гимн — и расходились по спальням...
Недавно меня пригласили побеседовать с нынешними ремесленниками, переименованными в лицеистов…
Прихожу.
В тысяча который раз!
Ведь я здесь прослужил юнгой и наставником без малого тридцать лет.
Тишина музейная.
Но не потому, что воспитанники воспитанные, а — мало их…
И не поют в мастерских механическую песню токарные станки, не стучат молотки, не скрежещут, вгрызаясь в металл, напильники…
Ответственный за мероприятие, обрадовавшись моему появлению, препроводил меня в блистательную библиотеку, а сам побежал за аудиторией.
Снял с последнего урока три группы будущих штукатуров, плотников, токарей — и вот они, нехотя, будто делая всем одолжение, усаживаются, не снимая «менингиток», не здороваясь…
— Добрый день, добродии, — начал я. — Обращаясь к вам с этим благозвучным, многозначимым словом, я подчеркиваю, что вы добрые, трудолюбивые, культурные, сильные люди. И конечно же, вы хотите быть еще и… Какими?
Молчат.
Потому что устали двенадцатый год сидеть за надоевшей партой и слушать массу непонятных и неинтересных им вещей.
Таким образом, чтобы овладеть их вниманием, надо очень и очень постараться.
Мне помогло перемежение беседы с чтением своих рассказов-воспоминаний, опубликованных в газете «Наша Дружковка».
После часа беседы я спросил своих молчаливых, но оживившихся и похорошевших слушателей: не устали ли?
Они и здесь промолчали. Только отрицательно покачали головами.
И еще полчаса с интересом внимали, как, имея крепкие руки и светлую голову, стать счастливыми.
И расчувствовавшись, преподнесли мне весенние тюльпаны.
Признание в любви
Зашел я в детскую библиотеку имени Куприна — и на стенде, посвященном родному городу, увидел свои стихи:
После путешествий дальних,
После длительных разлук,
Как на первое свиданье,
Я спешу к тебе, мой друг.
И пьянея от восторга,
Из души признанье лью:
«Родина моя — Дружковка,
Я люблю тебя. Люблю-ю-ю!»
Прочитали их в «Нашей Дружковке» внимательные, тонко чувствующие прелесть художественного слова, книгомолки и поместили на видном месте.
Умилившись, побежал я в горисполком, чтобы обратить внимание качальства на такой культурно-духовный, крохотный росточек.
Л.И. Захватов, внимательно прослушав в моем исполнении данное восьмистишье, одобрил его и похвально отозвался о профессиональной чуткости книгомолок.
А я, обнаглев, размечтался: «А что если украсить моим «Признанием» фасад вокзала? Прочтут дружковчане и их гости «и посветлеют лицами, потеплеют душами…»
Леонид Иосифович, стряхнув с себя лирическое впечатление, строго изрек: «Вокзал — не наш объект…»
А я, видит Бог, надеялся на понимание не только ради тщеславия.
Здание Дружковского ж/д вокзала. Фото А.Московенко