Мгновения…

Окончание. Начало в № 42

Надежда ОНИЩЕНКО

Часто вспоминаю один незабываемый урок. Пришли инспекторы ГорОНО, Федор Герасимович и Александра Андреевна. Меня предупредила, что будут гости, Демьянова Валентина Ивановна на перемене за 10 минут до начала урока. Дежурные сделали влажную уборку в классе, положили на каждую парту брошюру недавно принятой новой Конституции СССР. Я приготовила доску: написала тему и цели урока, пришпилила репродукцию картины Ю. Непринцева «Отдых после боя». На столе – проигрыватель и грампластинка.

Я любила использовать на уроках языка и литературы технические средства обучения (ТСО) и имела такую возможность. В моем кабинете был проигрыватель, пластинки, фильмоскоп для демонстрации диафильмов, киноаппарат. Все, что было по изучаемой теме, я уже использовала. Не показывать же это еще раз! Когда я увидела пришедших на урок, у меня язык прилип к небу. Я так волновалась, что не смогла сказать детям «садитесь», а показала руками. Но я умела владеть собой. Волнения никто не заметил: держалась уверенно, выглядела спокойной. Включила проигрыватель, и в классе зазвучала песня: «Вставай, страна огромная!» Вижу, Александра Андреевна вопросительно смотрит на директора, на лице которого тоже недоумение, он пожимает плечами. Инспектрисы списывают с доски тему и цели урока. А тема «Василий Теркин» Твардовского. Пока звучит песня, я отрываю язык от неба и задаю вопрос классу: «Какие мысли и чувства советского народа выражены в прозвучавшей песне?» И пошла работа: проверено домашнее задание, сделан плавный переход к изучению нового материала. Дети читали наизусть самостоятельно подобранные отрывки, вспомнили четверостишие, записанное на уроке языка:
Когда герою дали слово
Он всему собранию сказал:
«Ничего не делал я такого,
Лишь свою Отчизну защищал
Было повторение изученного ранее, установлена связь с украинской литературой и историей, прозвучали строчки из новой Конституции СССР о службе в армии как о священном и почетном долге каждого юноши.
На лицах директора и завуча я видела одобрение — это вдохновляло и поддерживало. А дети! Как они работали! Как старались! Это был неповторимо прекрасный диалог учителя с классом.
По окончании урока инспектриса из области поблагодарила класс и назвала урок отличным и интересным. На обсуждение урока я шла и думала: «Все пропало: потребуют план урока, а он немного не дописан. Это ужасно, непозволительно и недопустимо!» Речь ведь шла не только обо мне: на карту поставлена репутация школы. Все облегченно вздохнули, когда услышали резюме: урок очень понравился, нет ни одного минуса, что бывает очень редко.
Урок литературы – это диалог учителя с классом, как сказано выше. И если одна из сторон не готова к уроку, диалога не получится. О, как горько учителю убеждаться в этом!
На урок ко мне пришли Бондаренко Галина Федоровна, директор и инспектор ГорОНО Андреева Валентина Федоровна. Цель посещения — увидеть работу учителя над эпическим произведением. «Война и мир» Льва Толстого – самое эпическое в школьной программе. Спаренные уроки в 9 А классе. Уроки, как говорится, прошли на одном дыхании. 24 ученика получили оценки 4 и 5. И учитель, и ученики понравились проверяющим. Все довольны.
Идут в 9 В класс. Тот же учитель, та же тема. Но класс к уроку не готов, и диалога нет.
Есть униженный учитель и разочарованные проверяющие…
Помню урок по теме «Поэзия периода Великой Отечественной войны». В классе царит торжественная тишина, нарушаемая чтением волнующих поэтических строк:
Но ведь я не пришел с
пистолетом
Убивать итальянское небо…
И как приговор:
Я стреляю. И нет
справедливости
Справедливее пули моей.
(Михаил Светлов «Итальянец»)
Звучат стихи о супружеской верности (Симонов «Жди меня»), о предательстве («Открытое письмо» Симонова), о любви к Родине и ответственности за ее судьбу:
… И теперь мы в ответе
За каждый наш взнос
В комсомольском билете
Призыв к беспощадной борьбе с врагами:
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
(Симонов «Убей его!»)
И вдруг в открытую фрамугу врывается речевка: это «продленка» возвращается с прогулки. М.К. срывается с места и кричит: «Замолчите вы!» «Речевка» смолкла. К. закрыл фрамугу и, извинившись, сел на место. Взрывной, бесшабашный… Этот порыв, это огорчение, такое искреннее, были совершенно неожиданны…
В одном из очень ответственных концертов он обеспечивал музыкальное сопровождение моего номера: я читала отрывок «Свадьба» из поэмы Твардовского «Страна Муравия». Как он играл! Дух захватывало… Дешевый старенький баян смеялся, плакал и пел в его руках. Частушки, вечная «Цыганочка»… Зал стоя аплодировал. Думаю, что эти аплодисменты больше относились к нему, сидевшему в кулисах, чем ко мне, стоявшей на сцене. Я вывела его на поклон. Смутился…
В нашей школе проходит городской смотр художественной самодеятельности работников образования. Актовый зал, залитый солнечным светом, полон зрителей, болельщиков. Исполнители «являют свое искусство» компетентному и справедливому жюри. Мое выступление начинается исполнением песни Анатолия Горчинского «Червона троянда». Смущенная оттого, что зал аплодирует, поднимаюсь на сцену. Все как на ладони. Вижу знакомые лица. В глазах теплота, понимание, сочувствие и еще что-то такое, чему я не могу найти название. Понимаю их и, тронутая до глубины души, низко кланяюсь, скрестив руки на груди.
Я впервые вышла на сцену после пережитого нашей семьей потрясения: мы едва не потеряли двухлетнего сына Сашу.
Если не все, то многие, находящиеся в актовом зале, знали об том, поэтому так тепло встретили меня.

roza
Грустная, но светлая песня «про зустрiч, що в серцi моїм» была принята восторженно. Когда запела «Сладкую ягоду» из кинофильма «Любовь земная», увидела, что некоторые женщины плачут. Одни вытирают слезы, у других слезинки хрустальными капельками стекают по щекам. И у меня комок подступает к горлу. Еще секунда – и я расплачусь. Номер будет сорван. А от меня ждут хорошего выступления. Я знаю. Сменяю место на сцене, чтобы незаметно (на сцене-то очень трудно) попросить аккомпаниатора сыграть проигрыш.
Одни зрители не придали значения смене места. Другие решили, что так надо. Что подумали члены жюри – не знаю. За эти секунды я «проглотила» комок в горле, сделала глубокий вдох, взяла себя в руки… И допела песню.
Раскланиваюсь на бурные, продолжительные аплодисменты. На сцену поднимается Федор Герасимович. С низким поклоном целует мне руку. О! Как он это сделал!.. Еще громче, еще дружнее аплодисменты – уже ему.
Цветы на том концерте не предусмотрены. Говорил ли он мне что-нибудь – не могу вспомнить. Думаю, что и о цветах, и о сказанных словах помнили бы недолго. А о том, что было сделано, вспоминают до сих пор.
За первое место, занятое в смотре, мне объявили благодарность с занесением в трудовую книжку. То была запись № 1 от 09.01.1976 года…
Нельзя не сказать о выпускных вечерах. Часто вспоминаю два из них. Об одном скажу сейчас, о втором, может быть, поведаю когда-нибудь…
Мне очень памятен этот вечер по двум причинам. Первая. Очень грустным был этот бал для моего ученика Г. Ю., влюбленного в девочку, не отвечающую ему взаимностью. Ее сердечко никем не было занято. В его сердце каждая ее улыбка кому-то, каждый танец с кем-то отдавались болью. А из динамика, словно о нем, звучало:
Остановите музыку!
Прошу вас я:
С другим танцует
девушка моя…
Я очень боялась, чтобы он не наделал глупостей. Но, слава Богу, все обошлось…
Вторая причина очень серьезная и печальная. На выпускной вечер пришел отец мальчика, не учившегося в нашей школе. Выпускался класс, в котором учились одноклассники его сына, пришедшие к нам из другой школы. И он мог быть среди них. Но его сын не пошел в среднюю школу. Он уехал в другой город учиться в техникуме. Там попал в тюрьму и погиб. Больно было смотреть на отца, убитого горем, одетого в черное…Он ушел после тех, кто оставался в школе, чтобы встретить восход солнца.
Как-то ехала в ЦГБ. Сажусь в автобус, протягиваю водителю плату за проезд.
— Для вас бесплатно, — говорит он. – Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
Людей много. Я послушно прошла, села и всю дорогу ломала голову над вопросом, почему водитель так сказал. Подъезжая к ЦГБ, задала ему этот вопрос.
— Вы учили меня русскому языку в третьей школе. потом перешли в седьмую, и мы больше не встречались.
Он себя назвал, но, к своему стыду, я не могла его вспомнить. Сказала
— Спасибо, что помните и узнаете.
— Так вы и не изменились – как вас не узнать?!
— Неужели я и тогда была такой старой?
— И тогда, и потом вы были лучшей в нашей памяти…
Я изумленно смотрела на него. Боже, мой ученик… Седой, лысый, но красивый мужчина…
В нашей учительской памяти ученики всегда остаются детьми. Такими, какими мы видим их изо дня в день, из года в год.
Встретив их, спустя много лет, пытаемся отыскать в их лицах те далекие детские черты, но не всегда находим…
«Живите долго — пока вы, наши учителя, живы, мы чувствуем себя детьми», — сказала мне, поздравляя с Днем рождения, Рая Прончакова (ныне Сидоренко) из моего первого выпуска.
Время быстротечно. Дети вырастают. Мы стареем. Приятно, когда при встрече они находят для нас добрые слова.
Как-то встретились с одним из бывших учеников. Спросив о том, как поживаю, пожелав доброго здоровья, неожиданно взял мою руку и поцеловал, сказав: «Вы заслужили это: я был не подарок, а вы были добры, терпеливы и справедливы. Спасибо вам!» Услышать слова признательности при жизни – это дорого стоит.
Есть в городе школы, которыми десятилетия руководят одни и те же директора. Так сложилось, что на капитанском мостике ОШ №7 стояли Литвинов Федор Герасимович, Сидюк Галина Федоровна и Бондаренко Галина Федоровна, Юрко Людмила Константиновна и Суровцева Алина Ибрагимовна, Хорий Владимир Николаевич и Спиридонова Наталья Михайловна, Рябченко Александр Леонидович. Все они сохранили и приумножили добрые традиции, заложенные в первые годы работы школы, оставив в ней частицу своего душевного тепла и профессионального опыта. Ныне стоит на капитанском мостике Петрова Елена Владимировна и ведет школу по океану под названием «Жизнь» к новым победам и открытиям. А мы, оставшиеся на берегу, желаем плывущим семь футов под килем!