От Дружковки до Эльбы прошел дорогами войны Дмитрий Кравченко
Как-то в городском музее увидел я трофейную немецкую карту, на которой наш земляк Дмитрий Кравченко отмечал свой боевой путь в Великой Отечественной войне. Начинал он в Дружковке, а заканчивал на Эльбе: Украина, Белоруссия, Польша, Восточная Пруссия, Германия… Оказалось, что Дмитрий Тимофеевич все эти годы вел солдатский дневник, где с телеграфной краткостью записывал события, свидетелем которых он был. Я никогда не читал еще таких записей, где бы за каждым словом стояло столько человеческих судеб и крови, пролитой на полях сражений!..
С каждым днем все дальше и дальше уходит то время и все меньше и меньше людей могут рассказать о нем. Сегодня в Дружковке проживает 173 фронтовика, прошедших через невиданные испытания Великой Отечественной войны. Судьба каждого из них поистине уникальна, и наш долг — сохранить для потомков живую память о тех годах, когда смерть шла рядом с ними, но они оказались сильнее смерти!
Дмитрий Кравченко родился в 1922 году в Новониколаевке («Швейцарии», как ее еще называют в народе). В 1932 году, спасаясь от «сплошной коллективизации», его семья перебралась в Дружковку, и десятилетний мальчик стал ходить в только что открывшуюся шестую школу. Одно из самых светлых воспоминаний — учитель физики и математики Василий Иванович Мустяц, настоящий педагог, человек удивительного такта и чувства юмора. В 1937 году его репрессировали (см. об этом журнал «Неизвестная Дружковка», №4 и 5), как и многих незаурядных людей того времени, но даже через столько лет он живет в памяти своих учеников.
В 1938 году шестнадцатилетний подросток поступает в ФЗУ и приходит на Торецкий машиностроительный завод. Когда началась война, ему, вместе с другими рабочими, пришлось под бомбежками грузить заводское оборудование, а, если нельзя было увезти — взрывать.
Сейчас он с улыбкой вспоминает, как за два дня до прихода немцев их собрали в бомбоубежище под ЦЗЛ, выдали зарплату и сказали: «С завтрашнего дня советской власти не будет!» Что делать с деньгами, не объяснили…
Его семья жила тогда на Донском, входившем в состав Краматорского района. Ребят призывного возраста в срочном порядке мобилизовал Краматорский горвоенкомат, дал сопровождающих и отправил на запад.
Шли весь день в надежде влиться в отступающие части Красной Армии. Вечером заночевали в степи под скирдой соломы. А, когда проснулись, оказалось, что сопровождающие разбежались. Пришлось возвращаться домой. В Дружковку уже входили немцы…Так началась оккупация.
Молодых ребят и мужчин гоняли каждый день на работы. Зима выдалась такой снежной, что, когда начало таять, их дом, стоявший без фундамента, развалился… Пришлось возвращаться в родную Новониколаевку, о чем он совсем не жалеет. Народ здесь жил простой, работящий, в полицаи, как на Донском, никто не подался. Кстати, одним из его товарищей был известный в будущем председатель Дружковского горисполкома Василий Иванович Рыбин.
После освобождения в сентябре 1943 года молодежь призывного возраста поголовно мобилизовали и сразу же отправили на фронт. Первое сражение — под Золотым Колодцем. Для многих там война и закончилась… Необученные новобранцы стали для немцев живой мишенью, но помимо этого — попали под страшную бомбежку. «Не было такого кусочка земли, где бы не лежали убитые…», — вспоминает ветеран.
Его записали связистом 279-й Лисичанской дивизии 831-го артиллерийского полка. Так всю войну он и прослужил в связи — это те, кто под любым огнем мчится на передовую, чтобы отыскать обрыв кабеля и обеспечить связь штаба с воинскими подразделениями, потому что без связи сражение не выиграешь.
Постоянное чувство смертельной опасности сблизило солдат и командиров, сдружило их на всю оставшуюся жизнь. Дмитрий Тимофеевич с теплотой рассказывает о каждом из них: лейтенанте Капканове из города Шахты, москвиче Лазоренко, балагуре и шутнике Филиппове, самом близком своем друге Йосифе Ракитине из Киева.
— Как-то, — говорит, — уже на Одере, сидели мы и рассуждали в минуту затишья. «Сколько прошли, а пока все живы», — сказал Лазоренко. «Да тебя первая пуля убьет, потому что ты басурманин», — пошутил Филиппов. Все посмеялись. А вскоре начался артобстрел, и осколком снаряда убило бойца Лазоренко — молодого поэта, писавшего стихи и мечтавшего после войны вернуться к любимой девушке…
Дмитрия Кравченко первый раз ранило в боях за Запорожскую область, через месяц после призыва в армию. Ранение оказалось неопасным, и 11 ноября он вернулся из санбата в часть. А 29 ноября новое ранение — в шею.
Шли тяжелые бои за выход к Днепру. Госпиталь был переполнен, и руководство разрешило тем, кто сможет, вернуться домой на лечение. Так, прослужив три месяца, Дмитрий Кравченко вновь оказался в Дружковке, в госпитале 19/56, который находился на Верхнем Жилкоопе (сейчас это дома по ул.Радченко, 42 и 46).
Правда, лежать ему не пришлось: он поселился у своей бабушки, а в госпиталь ходил на процедуры — сейчас бы это назвали «дневной стационар». Конечно, удалось ему побывать и в родной Швейцарии. А в феврале 1944 года, после выписки, попадает он в 200-й запасной полк в Днепропетровске, в полковую школу для подготовки младшего командного состава.
Только-только закончились кровавые бои за освобождение Одессы. Воинские части, отбивавшие у врага город-герой, стояли, сильно потрепанные, на пополнении. В одну из них — 4-й Кубанский казачий корпус — и попал ученик сержантской школы, так и не успевший ее окончить, потому что потребовалось срочное пополнение боевым частям. Пришлось нашему земляку стать казаком… А какой казак без лошади? Дмитрий Тимофеевич вспоминает, как хохотали лихие однополчане, когда его однажды скинула лошадь… А вообще-то, суровые на вид, кубанские казаки оставались в душе мирными хлеборобами. Они, например, трогательно заботились о жеребенке, следовавшем всюду за матерью, кормили его лучшими лакомствами, а затем официально поставили на довольствие. А когда их корпус снова отправился на фронт, передали жеребенка в колхоз.
Еще один эпизод врезался в его память, и о нем он рассказывает с восторгом через много-много лет. Один из бойцов запасного полка Дмитрий Потапов так красиво пел и играл на гитаре, что командование, в нарушение всяких правил, держало его четыре срока подряд. После отбоя, когда все ложились спать, десятки бойцов из разных частей приходили послушать его песни … А однажды в Котовске они расположились на отдых. Солдаты сходили на базар, купили выпивки, закуски, нашли музыкантов и устроили танцы. Тут как тут появились девчата — гуляй сколько хочешь! Когда же еще отдохнуть фронтовику?!
А Потапов взял гитару, сел невдалеке и начал петь — просто для себя… И уже после первой песни к нему потянулись девчата, побросав своих кавалеров. Те, конечно, следом, а за ними и музыканты… Танцы оказались сорванными! Невиданное дело — бойцы действующей армии променяли на Митьку Потапова редчайшую возможность провести вечер в женском обществе… Такова сила настоящего таланта!
А война катилась все дальше на запад. Дмитрий Тимофеевич вместе с кубанскими казаками с 29 мая 1944 года участвует в одной из самых грандиозных операций Великой Отечественной войны — освобождении Белоруссии.
Перед Припятью, у города Мозырь, они стали свидетелями воздушного боя, когда зенитчики сбили немецкий самолет, бомбивший переправу. Тот загорелся и рухнул прямо в расположение наших частей, погребая под собой новые человеческие жизни. Однако еще больше жертв оказалось, когда многие из любопытства побежали посмотреть на самолет, а в нем начали взрываться боеприпасы…
Сколько было случаев, когда смерть дышала ему в затылок!.. Как-то ночью спешили они с другом в расположение своей части, и нет бы пойти окольным путем — но, чтоб поскорее, решили побежать по прямой. А немцы время от времени простреливали эту часть дороги. И вот выстрел. Друг его первым услышал свист и закричал: «Ложись!» Упали они, а снаряд взорвался рядом: осколки ушли по крутой траектории вверх, не причинив бойцам вреда. А однажды бежали они с Филипповым ликвидировать разрыв кабеля и попались немцам на прицел. Первый снаряд — недолет, второй — перелет, а третий, по закону, должен быть точно в цель. «Давай переждем, пока немцы отстанут», — кричит Кравченко своему товарищу. А тот: «Ничего — проскочим!» Побежали они дальше, и вдруг свист — летит… Попадали бойцы, прижались к земле, а снаряд шлепнулся чуть ли не на спину им — но почему-то не взорвался… «Говорил тебе — проскочим!» — не удержался взводный балагур.
Одну из самых страшных смертей довелось Дмитрию Тимофеевичу видеть в Германии, на подходе к речке Шпрее. Их часть шла в авангарде, и вдруг на пути попадается табличка, на которой кто-то углем написал: «Объезд». Собрались они сворачивать, как вдруг обгоняет их штабной студебекер, набитый людьми. Ехала в нем и любимица всего отделения связистка Зина. Повернула машина в объезд, а метров через сто раздался взрыв — мина! Такую коварную ловушку придумали немцы… Погибли все, доставали потом из разорванной машины части человеческих тел…
— Я в церковь не ходил, в Бога не верил, но кто, как не он спасал меня? — спрашивает ветеран. — Однажды я нашел картинку мадонны и стал носить как талисман — верил, что она меня защищает, и просил ее об этом…
На войне как на войне можно увидеть всякое… Недолюбливали бойцы своего комиссара, который отсиживался за чужими спинами, а когда касалось поживы, всегда был первым. Однажды осколком снаряда убило Воронка, рабочую лошадь, служившую на кухне. Старшина Жиган, мордвин по национальности, чтобы мясо не пропало, нарубил конины и наварил вкусной каши. Обед получился отменный. Комиссар ел-ел и не мог наесться. А когда увидел Жигана, стал нахваливать и спросил: «Где это ты мяса столько раздобыл?» «Так Воронка ж убило, товарищ комиссар — я и наготовил». Побледнел брезгливый начальник, скрючился, вырвал… А потом выхватил пистолет да как заорет: «Пристрелю!» И погнался за бедным старшиной по балке… Долго хохотали бойцы, видевшие всю сцену!..
За бои в Польше получил Дмитрий Кравченко орден Красной Звезды. Случилось так, что наши войска подошли к лесу, а из него по просекам стали выскакивать немецкие танки, поливать огнем и отходить снова в лес. Передовые части поспешно отступили, и остались только связисты да штаб с небольшим прикрытием. Им-то и пришлось держать оборону, пока командование не прислало на подмогу две самоходки. Благодаря мощной броне, они смогли подойти к немцам на близкое расстояние и прямой наводкой подбили несколько танков, «запечатав» другим выход из лесу. После этого вернулась пехота и пошла в наступление.
Здесь же, в Польше, получил наш боец и третье ранение, к счастью, не тяжелое.
А медаль «За отвагу» Дмитрию Кравченко дали за прорыв, когда их часть так стремительно шла вперед, что подкрепление не успевало, почту сбрасывали с самолетов, а связистам пришлось тянуть линию трофейным немецким кабелем.
Правда, затем советское командование решило, что крупную армию в Восточной Пруссии держать не стоит и перебросило несколько частей под Берлин. Это привело к тяжелым последствиям. И одно из них — гибель командующего фронтом Ивана Даниловича Черняховского, который направлялся в 3-ю армию генерала Александра Васильевича Горбатова, где как раз и служил Дмитрий Кравченко. Командующего смертельно ранил осколок снаряда, пробивший обшивку автомобиля. Рассказывая об этом, ветеран до сих пор не может сдержать слез…
А вскоре под Берлином окажется и армия генерала Горбатова. 23 апреля 1945 года она уже вела бои в пригородах немецкой столицы, где располагались дачи зажиточных немцев. Впереди стояли только наши артиллеристы — Берлин, логово фашистов, разбить которое мечтал каждый советский солдат… Однако попасть туда этим частям не довелось, потому что их срочно бросили на окружение четырехсоттысячной немейкой группировки, находившейся южнее. А когда бои были завершены и 2 мая они вернулись к исходным позициям, Берлин уже капитулировал.
Но война продолжалась. Через несколько дней армию Горбатова двинули к Эльбе — на соединение с союзными войсками. Здесь опять, по словам Дмитрия Тимофеевича, произошла небольшая заминка: на подходах к Эльбе все леса усеяли немецкие «кукушки», снайперы. Пришлось снимать их бризантным огнем. Из-за этой задержки они и не успели дойти до американцев — их опередили другие части. Но не беда, главное — война закончилась и ты — жив! Не было и не будет большего счастья в жизни!..
Домой солдат вернулся в 1946 году, окончил курсы водителей и почти всю жизнь колесил по огромной стране: Украина, Сибирь, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Туркмения… Как будто пережитое в войну не давало его душе покоя, и спасение он находил только в дороге, в постоянной смене впечатлений. Лишь в 60-х годах Дмитрий Тимофеевич вернулся с семьей в Дружковку, чтобы «осесть» здесь раз и навсегда. Работал на родном машзаводе, в ЦИО, откуда и ушел на пенсию в 1982 году. Одна из самых памятных фотографий в его архиве относится к середине 60-х годов, когда машзаводчан, участников войны, имевших наибольший послужной список, пригласили сфотографироваться с директором завода Александром Тимофеевичем Куприяновым на стадионе. Большинство из них пришли в военной форме, с боевыми наградами. Чтобы 52 ветерана попали в кадр, всех плотно усадили на трибуне. Есть на этой фотографии и Дмитрий Кравченко.
Конечно, война давала о себе знать, поэтому, по возможности, приходилось брать путевки и поправлять здоровье. А при случае обязательно заезжал к фронтовым друзьям, самым близким друзьям на свете. С каждым годом их становилось меньше и меньше. Сейчас, пожалуй, остался он один, связист 497-го артполка Дмитрий Кравченко, прошедший дорогами войны от Дружковки до Эльбы.
Все о романтических отношениях - barberestet.ru