Живи, школа!
Ольга ЕРОХИНА
Новость, прочитанная в газете «Наша Дружковка» о том, что в школе №2 (пос. Яковлевка) расположилась воинская часть, очень порадовала и... вызвала грусть. Подобное чувство я испытывала, когда мы с сестрой продавали наш родительский дом, который 24 года пустовал после смерти наших родителей. Сестричка мне сказала: «Это второе рождение нашего дома. Очень хорошо, что в нем будут наконец-то жить люди, ведь он умирал!..»
Все 16 лет, когда пустовала школа, больно было смотреть, как умирало это здание очень красивой архитектуры: большое, трехэтажное, с двумя башенками с двух сторон (4 этаж), в которых было по 1 классу. На фасадной стене 3 крыльца. Особенного внимания требует центральное, большое, с красивыми ступеньками, где видна дата постройки школы — 1938 год. Эту школу в 1988 году снял наш земляк Олег Фиалко в своем фильме «Бич Божий». Вторая школа имела большой двор со спортивной площадкой, садом, школьным учебно-опытным участком, памятником А.Г. Зубареву, именем которого она была названа. Перед школой силами детей был высажен сквер, с редкими породами деревьев. Его и сейчас яковлевцы, как и много лет назад, называют просто «Школьный сквер».
Но я эту школу знаю изнутри. Это моя любимая школа! И у меня о ней только добрые, щемяще-нежные воспоминания.
«В первый погожий,
Сентябрьский денек
Робко входила под
Светлые своды.
Первый учебник и первый урок —
Так начинаются школьные гшоды...»
Наш класс был очень большой (41 человек) и, можно сказать, «девчачий» (30 девочек). Может, поэтому мы как-то не нарушали дисциплину.
Первая учительница (Усько Надежда Григорьевна), предпенсионного возраста женщина, была очень строгая (а может, нам так только казалось?). Она была сдержанна в похвале и если ставила оценку «5», то это было заслуженно и почетно.
В таком большом классе у нас была только одна отличница, и на ее тетрадях был знак отличия — ракета. Мне так хотелось иметь такую же ракету, на но моих тетрадях, как и у многочисленных хорошистов, стояла большая красная звезда.
«В школьное окно
Смотрят облака.
Бесконечным кажется урок.
Слышно, как скрипит
Перышко слегка
И ложатся строчки на листок».
Да, мы застали еще первые ручки и чернила. Наши мальчики пытались нам сделать хоть какую-нибудь пакость, подливая в чернильницу воду или засовывая в них мух. За что получали книгой, а то и портфелем по голове.
Класс наш был на втором этаже (рядом с учительской), и маленьким детям подниматься на третий этаж, где учились старшие классы, было запрещено. Но мы умудрялись тайком подниматься не только на третий, но и на четвертый этаж (что в башенках). Рядом с кабинетом биологии находилась дверь (очевидно, на чердак), и кто-то придумал (скорее всего, это были козни наших мальчишек), что за ней хранятся скелеты из класса биологии. Скелеты настоящие, человеческие. А где они должны находиться? Конечно, в гробах! Вот мы и поднимались тихонько группами на запрещенный этаж, заглядывали в малюсенькую щелочку в двери, пытаясь рассмотреть гробы. Картины рисовались одна страшнее другой. Однажды мы спугнули голубей, живших на чердаке — они вспорхнули, чем очень напугали нас. Мы кубарем скатились по лестнице. Желание наблюдать за скелетами отпало, а потом и легенда про скелеты была развенчана. А, может, мы просто подросли.
Моим любимым предметом было пение, а любимым учителем — учитель пения (Яков Васильевич Сотенко). О нем я писала в «Нашей Дружковке» от 10.09.2008г.
Школьный актовый зал я знаю не со стороны зрителей, а из-за кулис и со сцены. Года три я пела дуэтом со своим одноклассником Сашей. Это были милые, детские песни. Мы выступали на школьных праздниках, в других городах, в ДК, разных школах, даже на агитплощадках. Страха не было абсолютно, я от пения просто получала удовольствие. Старшие дети, тоже принимавшие участие в концертах, называли меня «милая мама» (по одной песне, которую мы всегда исполняли)
Помню, как однажды в День выборов, переходя с концерта в школе №1 в нашу школу, я уже в нашем школьном дворе потеряла переменную обувь и искала, рыдая, и чуть не сорвала концерт, так как мне помогал и Яков Васильевич (нашла сестричка).
Дуэт наш распался, когда у Саши произошла мутация глоса.
«Вот на груди алый галстук расцвел
Юность бушует, как вешние воды...»
Теперь принято осуждать советские времена, зачеркнув все, даже хорошее, что было в той стране. Мое поколение не застало репрессий и голодомора (многое, конечно, мы не понимали). У нас были счастливое детство и юность.
Наш очень активный класс быстро включился в пионерскую жизнь, и главное — с большим желанием. Этому способствовала наша классная, учитель географии Мукасеева Екатерина Павловна.
В своей статье, посвященной этому педагогу, «Мы помним!» в газете «Наша Дружковка» я от 29.12.2010г., я пишу: «Активность класса зашкаливала. Мы пели в хоре и ансамбле, ездили на смотры и слеты, выступали на концертах, принимали участие в военной игре «Зарница», ездили на уборку лука и редиски, ходили стрелять в тир и кататься на каток, были лучшими читателями библиотеки» или вместе бегали в кино после уроков. Чтобы купить билеты в кино мы вытряхивали из карманов всю мелочь в общий котел.
Помню как-то после купленных билетов у нас осталось общих копеек 20 и мы купили 1 мороженое на всех (человек на 20). Во время сеанса мы передавали это мороженое по ряду, и каждый из нас мог 1 раз его лизнуть. Я была очень брезглива и есть мороженое после мальчика, который сидел рядом со мною, у меня просто не было сил. Но как же школьное братство? Я не могла нарушить это святое чувство. Собрав всю волю «в кулак», я лизнула то мороженое (!) и передала дальше».
Екатерина Павловна была всегда рядом. Она организовала по выходным дням сбор металлолома, и на вырученные деньги мы совершили два невероятно интересных путешествия: после 5-го класса в заповедник Асканию-Нова, а после 7-го — в Волгоград через Волго-Донский канал на теплоходе «Баргузин».
Школьная жизнь не обходилась без казусов. Помню как однажды нас, членов совета дружины школы, после уроков собрала старшая пионервожатая Галина Валентиновна в пионерской комнате. Мы и раньше часто бывали в этой небольшой комнате, заполненной красными флагами разных размеров, флагами всех республик СССР, парадной формой (рубашки, шорты, пилотки), горнами, барабанами и вымпелами. Но вожатая задерживалась, и мы оказались тут сами.
Уж мы отвели душеньку: нарядно «приоделись» в парадную форму (поверх своей одежды — представляете вид?), шагая и размахивая вымпелами и флагами, дули в горны и били в барабаны.
Когда прибежала вожатая, то пионерская комната примерно выглядела, как «репетиция оркестра» в фильме «Веселые ребята».
Она кричала: «Пионэры! Остановитесь!» (она всегда так произносила слово «пионеры», заменяя «е» на «э»). Вот это — цвет школы! Вот это члены совета дружины!»
А мы какое-то время даже ее не замечали… мы были просто детьми. Жаловаться она никому не стала. Нам было очень стыдно, и вожатая это видела.
«…Юность бушует, как вешние воды.
Скоро мы будем вступать в комсомол
Так продолжаются школьные годы».
В 7-ом классе нас, всего человек 5 из большого класса, приняли в комсомол. Я не могу передать, как я этим гордилась. Ровесники ходили в пионерских галстуках, а я — с комсомольским значком. Мне казалось, что я уже взрослая, поэтому старалась быть очень ответственной (до сих пор храню тот комсомольский значок, билет и даже комсомольскую путевку в студенческий строительный отряд, как реликвию, а может как лучшие годы жизни?).
В статье «Мы помним!» я пишу: «Восьмой класс для нас был пиком активности. Мы принимали участие в олимпиадах по разным предметам. Наш класс был самым спортивным в школе». Уроки физкультуры я тоже очень любила. Еще в 5-том классе наш физрук Николай Васильевич увидел во мне способности к волейболу и предложил ходить на секцию волейбола в спортдворец. А в 8-ом классе, посещая уже четвертый год секцию волейбола, я была капитаном нашей школьной волейбольной команды.
Помню, как мы ездили на дружескую встречу с командой школы №3. Это было открытие третьей школы. Нам в этой школе очень понравился спортивный зал, мы очень завидовали игрокам этой школы, так как наш спортивный зал был очень низкий , маленький, в полуподвальном помещении.
Команда наших соперников была несыгранная, они-то друг друга толком и не знали. Очень выделялись в команде 2 девчонки, которые с азартом набрасывались на мяч и бешено по нему били. Он улетал в стены и потолок, а болельщики свистели и кричали: «Хто вище б’є — той краще грає!». Видя этих девчонок потом в городе или на танцах, не зная их имен, мы, в шутку, так и называли их той длинной фразой.
Кроме нашего спортивного зала в полуподвальном помещении была школьная столовая, в которой выпекались каждый день сладкие коржики и вкуснейшие пирожки с повидлом по 5 копеек. В буфете за этой вкуснятиной выстраивалась очередь, и крикливая тетя Люда продавала даже после звонка на урок, за что ее вычитывали учителя.
Хочу вернуться опять в актовый зал к нашему учителю пения. Этот светлый человек много лет подряд руководил хором, организовывал ансамбли, оркестры. После распада нашего дуэта с одноклассником Сашей я пела в хоре и ансамбле, так как мне это очень нравилось. Песни, конечно, мы пели больше патриотические, пионерские. Помню:
«Пройдут года, настанут дни такие,
Когда советский, трудовой народ
Вот эти руки, руки молодые —
Руками золотыми назовет…»
В 8-ом классе я запела соло. Песни были очень близкие для 14-15-летних подростков. На однои з концертов я пела песню о Сережке:
«В Северном Приморье.
Где метель и вьюга,
Где бушует с ветром ураган,
В маленькой сторожке
Родился Сержка — славный парень
Сероглазый мальчуган…»
Песня была о первой любви подростка, и для школьной аудитории это было чем-то новым, поэтому зрители встретили мое выступление очень тепло. Похвалила меня и моя классная.
Помню, как подбежала к ней, бурая от возмущения, учительница математики: «Екатерина Павловна! Как вы позволили спеть своей ученице такую песню?!»
— А что не так? Песня о современных Ромео и Джульете.
— Я не о том! Как понимать слова «В маленькой старушки родился Сережка»?
— Да не в «старушки», а в сторожке родился Сережка…
Математичка резко замолчала, поняв, что опростоволосилась, и пошла к выходу, а классная стояла, вытирая слезы от смеха.
Она всегда нас поддерживала и защищала (даже мою самую короткую юбку в классе).
Мы были добрым, хорошим классом. Мы не давали одноклассникам злых кличек. Многих мы просто называли по именам, были у нас и «Мирошка», «Мошка», «Челомбинка», «Жорик», «Рудашка». Свою классную мы называли «Катей Павловной», а не той злющей школьной кличкой
И директору нашему Николаю Гаэтановичу Пергало мы дали кличку «Балеринка» — он своеобразно ходил на носочках впританцовку. Мы его очень любили, он вел у нас русскую литературу и очень хорошо преподавал свой предмет. В 7-ом классе к нам пришла его племянница Алла, легко влилась в наш коллектив, так как была с такой же бешеной энергией как и мы.
Еще моим любимым предметом в школе была украинская литература. У преподавателя украинского языка и литературы Черняк Евгении Филипповны было заболевание сердца. Часто на уроках она держалась за сердце, и тогда в классе наступала полная тишина. Так мы ей выражали уважение и сочувствие.
Тон в классе задавали девчонки. Мы лучше мальчиков учились, были инициативнее и активнее. Да и повзрослели мы намного раньше наших ровесников. Рядом со сформировавшимися девчонками одноклассники смотрелись маленькими, щупленькими.
В конце сентября в 8-ом классе я начала встречаться с мальчиком (вернее парнем), который был на 4 года старше меня и даже уже работал — это был мой будущий муж). В свои 14 лет я себя чувствовала очень взрослой (так мне казалось), так как общалась с серьезным, рассудительным, неглупым человеком.
А что наши мальчики? Они казались по сравнению с ним, с моим парнем, зелеными юнцами.
Однажды в разговоре с одним из них я неуважительно сказала — ну, почти так, как в фильме «Доживем до понедельника»: «Ты, Костенька, еще маленький! Я такая, как ты, в 7-ом классе была!»
Его это очень задело! Он как-то встрепенулся, нахохлился, как молодой петушок перед дракой: «Если такой маленький, как ты говоришь, давай возьмем Петю (он был свидетелем нашего разговора), пойдем в спортивный зал (это в полуподвале), мы тебе покажем, как могут целоваться «маленькие»!
— А, пойдем, — смело говорю я на 100% уверенная, что хлопцы забоятся и не пойдут.
— Пошли, — говорят.
Идем. Третий этаж (где мы учились), и 2-ой этаж, и 1-ый этаж. Вот и подвал перед нами. Остановившись, мальчики спрашивают:
— Идем?
— Идем, — отвечаю (я же смелая).
Начинаю спускаться по ступенькам первой, еще надеясь, что одноклассники не пойдут. А они идут! Смеясь, пропускаю их немного вперед и, когда они спустились, я такого задала стрекача, что за считанные секунды взлетела на третий этаж…
«Жизнь — это самый серьезный предмет.
Радость найдем, одолеем невзгоды
День расставанья, весенний рассвет
Вот и кончаются школьные годы».
Когда я мысленно возвращалась в школьные годы, то не могла вспомнить что-то такое, что могло бы опечалить, что хотелось бы забыть. Были, конечно, и детские огорчения, и временные неудачи, но они не бросали тень на яркие картинки школьной жизни.
…Прошло много лет после окончания любимой школы. Наш дружный класс часто встречается, мы чувствуем себы добрыми друзьями детства и юности.
Да, сейчас в нашей школе военные. И это хорошо! Они вдохнули жизнь в мою любимую школу. Мы понимаем, что война закончится. И вернутся наши украинские солдаты к своим семьям.
Верю, что в тишине школьных коридоров опять раздастся и школьный звонок и веселые детские голоса.
И новые поколения выпускников, услышав в ней школьный гам, будут говорить гордо своим детям и внукам: «Это моя школа!»