Дети войны

Интервью с психологом-волонтером психологической Службы Гуманитарного штаба «Поможем»
Павлычевой Еленой Ивановной

Наверное, мы бы никогда не задумались над актуальностью этой даты, если бы не война, пришедшая на нашу землю. Подумайте только: в Украине в XXI веке дети нуждаются в защите – от боевых действий, от страхов и травм, в том числе - психологических.
Что переживают дети, слышавшие звуки артиллерии? Что чувствуют те, кто потерял родных? Что ощущают, сменив привычный уютный уклад на новые обстоятельства?
И, главное, как им помочь?

Новая проблема
Украины

— Елена Ивановна, насколько я знаю, фонд «Поможем» приглашал проводить специальные курсы для украинскх психологов их израильских, российских и украинских коллег, имеющих опыт в решении проблем «травм войны у детей и взрослых». Насколько данные тренинги были полезны? Как строилась работа?

— Проект «Травма войны» Гуманитарного штаба Рината Ахметова по подготовке кризисных психологов стартовал в ноябре 2014, обучение проводилось в виде шести модулей, каждый из которых был посвящен работе с детьми и взрослыми.
На сегодня программа обучения завершена. 250 психологов, которые были отобраны среди 970 желающих, прошли все шесть модулей обучения и практическую часть, получили сертификаты.
Обучение было крайне полезным и необходимым, ведь сегодня в Украине мало квалифицированных кризисных психологов, а проблема ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) стала очень актуальной и у мирных жителей, и у тех, кто стал участником военных действий. Причем ПТСР подвержены 7% людей в мирное время и 20% тех, кто был в зоне боевых действий и стал свидетелем либо участником «ненормальной ситуации».

— Кто вас тренировал?

— Тренеры курса: Людмила Петрановская — Россия.
семейный психолог, автор нескольких книг, создатель Института развития семейного устройства; Александр Венгер — Россия, детский психолог, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии
Международного университета «Дубна», доцент кафедры детской и подростковой психиатрии, психотерапии и медицинской психологии РМАПО (работал с детьми в Беслане); Олег Романчук – Украина, детский психиатр, психотерапевт, EMDR терапевт, директор Института психологического здоровья УКУ; Алена Лукьянчук, Украина. психолог, гештальт-терапевт. Координатор психологической службы Гуманитарного штаба Рината Ахметова; психолог Александр Гершанов – Израильп, член общественной организации СЭЛА («Коалиция травмы»); Елена Коссе – Украина, гештальт-терапевт и другие.

— В каких городах сегодня работают выпускники курса?

— В Донецке, Луганске, Мариуполе, Киеве, Запорожье, Днепропетровске, Харькове, Львове, Одессе, Черкассах и др. Большая часть специалистов — жители (и переселенцы) из Донецкой и Луганской областей.

Не бойтесь говорить
о войне

— Ваша работа как-то ограничена датами? Расчитана на определенный период?

— В психологической помощи нет ограничений в датах и сроках. Эта работа будет востребована еще долгие годы, т.к. изменения в жизни людей очень часто имеют колоссальный объем. Кто-то потерял привычный образ жизни, кто-то дом, кто-то близких, кто-то вообще все и при этом остался один. Только представьте себе: у четвертой части всех перемещенных лиц наблюдаются симптомы депрессии и тревоги. Да и жители мирных городов тоже ведь живут в условиях постоянного напряжения, неопределенности и неуверенности в завтрашнем дне. Все это влияет на мысли, эмоции, поведение. Длительное напряжение требует задействования огромных рессурсов организма. Не все люди могут самостоятельно справиться с навалившимися проблемами. Травма войны может остаться с человеком на всю жизнь. Особенно, если это — дети. Последствия страшны и для каждого отдельного человека, и для всего общества.

— Что из арсенала израильтян применимо для работы с нашими детьми?

— Израиль уже многие годы живет в состоянии войны. Там очень развита система оказания помощи как во время военных операций, так и в мирное время. Существуют разные виды оказания психологической помощи: от первой помощи сразу после случившегося до терапии последствий травмы. Население Израиля обучается быстрой самопомощи в стрессовых ситуациях. Существует так называемая «культура» войны, как бы странно это не звучало. В государстве очень четко налажена система действий людей и служб в экстремальных ситуациях. Все знают что необходимо делать, как себя вести и кто за что отвечает. На мой взгляд это большой плюс, ведь когда человек внутренне подготовлен, ему легче мобилизоваться и справиться с нормальными реакциями на ненормальные ситуации. Тем самым снижается уровень травматизации. Например после произошедщего теракта через 2 часа трудно заметить какие-то следы (насколько это возможно), т.е. все вымыто, убрано, восстановлено движение и по возможности ликвидированны все признаки произошедшего. Это позволяет снизить травматизацию тех кто не стал учасником или свидетелем события. У нас же на место события неделями будут ходить люди и мысленно переживать произошедшее, применяя к себе и своим близким то, что случилось. Я не исключаю особенности менталитета, но все же, как специалист, считаю, что это дополнительно травмирует, как и кровавые сцены, транслируемые некоторыми СМИ.
Для Украины условия войны — это новые условия, поэтому мы все учимся действовать в этих условия. Что касается детей, то в Израиле не боятся говорить о войне даже с самыми маленькими. У нас принято считать, что дети либо скоро забудут, либо не понимают что происходит. На самом деле, дети, как и взрослые, переживают те же стадии проживания потерь: отрицание, гнев, торг, депрессию, принятие. Только у детей выражение этих стадий происходит несколько иначе, в зависимости от возраста ребенка.
«Мой личный вклад»

— В каких странах подобный опыт уже опробован?

— Израиль, Россия (Беслан), Украина (с начала боевых действий) в Славянске. Работа не прерываеться ни на день. В Донецке, Луганске, Мариуполе и других городах постоянно проводятся действия по оказанию помощи мирному населению.
В Дружковке я работаю с апреля 2015. Об успехе в целом говорить рано, ведь он определяеться возможностью пережить и жить максимально полно дальше.

— Как и чем можно «измерить» степень выздоровления общества?

— Не могу сказать, что общество нездорово. Каждое поколение имеет свои особенности. Тем не менее, «выздоровление» от войны идет годами. Это вопрос глобальный, и это не только вопрос психологичесого здоровья. В мои задачи не входит изменить мир. Я работаю с конкретными детьми и ставлю перед собой цель помочь им справиться с негативными переживаниями. Это мой личный волонтерский вклад в формирование будущего.
— Ваша помощь направлена только на тех, кто пережил непосредственно военные действия, или есть советы по психологической адаптации для переселенцев (беженцев)?

— Тут вопрос: что считать военными действиями? Пересечение мирными жителями блокпоста после событий в Волновахе имеет травматическое воздействие? Я со своими детьми наблюдала спецоперацию в донецком аэропорту 26 мая 2014 года из окна собственной квартиры, т.е. как и многие жители города стала свидетелем непосредственных военных действий. Если Вы имеете ввиду участников военных действий (военнослужащих), то работа психологической службы Гуманитарного штаба Рината Ахметова не ставит перед собой задачу по оказанию помощи этой категории. Целевая аудитория работы Штаба – дети и мирные жители, пострадавшие от военных действий. Сегодня более 15 тысяч детей и две тысячи взрослых – и в зоне АТО, и переселенцев во всей Украине, — уже получили психологическую помощь от специалистов Гуманитарного штаба Рината Ахметова. В Дружковке в течение двух месяцев закончена работа в трех группах детей (28 человек), преимущественно это дети семей переселенцев из зоны АТО. Курс обучения включал в себя пять двухчасовых занятий с детьми и одно с родителями.

— С какими основными психологическими проблемами у детей Вам пришлось столкнуться?

— Потери, разлука, страх смерти, проблемы адаптации, тревога. Все дети по разному переживают. Это, во многом, зависит от эмоционального состояния родителей. Чем устойчивее оказываются родители, тем легче детям справляться с переживаниями. Чем больше дети включены в социум, используют творческий потенциал, тем легче им проявлять свои эмоции. На занятиях использовались методы арт-терапии, — и Вы бы видели, с каким «удовольствием» дети избавлялись от своих нарисованных страхов.

— Отличаются ли детские проблемы от взрослых?

— Конечно, отличаются, ведь детям не нужно заниматься поиском работы, жилья, либо средств к существованию.
Но знают ли, например, учителя в школе, что чувствует мальчик 14 лет, видя, как его мама, в прошлом успешный, к примеру, юрист, вынуждена мыть полы, для того чтобы прокормить семью. Почему у него упала успеваимость и появилась агрессия? Ребенок более зависим от окружающих. Детям тоже нужно адаптироваться к новым условиям жизни, и не всегда все проходит гладко.

(Окончание в следующем номере)