ЕГОР И ЕГО ЛАДА

Рассказ

(Начало в №№ 452-460)

Надежда ОНИЩЕНКО

Молодым кричали «Горько!». Они добросовестно целовались. Мы с Егором были восторженными зрителями. Когда гости, вышли из-за столов (они были поставлены под специально построенным к свадьбе навесом) чтобы размяться под «Цыганочку», рассыпанную баянистом по двору, Егор и Павел предложили мне и Варе прогулку по Ворскле. Мы с сестрой впервые плыли на лодке. Ярко светило, но почти не грело ноябрьское солнце. В спокойной воде, как в зеркале, отражались обнаженные прибрежные деревья и кусты. Мы медленно плыли по течению. Весла лежали на дне лодки. Иногда вскидывалась рыба. Вода расходилась кругами, потом они исчезали, и поверхность реки снова становилась гладенькой. Казалось, что все звуки замерли — такая была тишина... И мы молчали, боясь нарушить её.
— Знаешь, что мне больше всего понравилось и запомнилось на свадьбе? — нарушил молчание Егор.
— Наверное, то же, что и мне, — ответила я.
— Момент, когда я впервые увидел тебя в свадебном наряде и услышал: «Хорошенькая какая! А наряд как у принцессы!» Как они умудрились за два с половиной часа сотворить такую красоту! Волшебницы...
— И мне запомнился этот момент. Я впервые увидела тебя в штатском. Ты был такой уютный, такой гражданский и красивый...
— А мне запомнилось, как ты знакомила меня с Варей: «Сашенькина сестра и дружка». А она засмеялась и сказала: «Сразу две должности», — улыбаясь, вспоминал Павел. — И у меня две должности: закадычный друг и дружок.
Они так влюбленно смотрели друг на друга, что только слепой не мог этого заметить.
— Вот приехала, украла мой покой, разбила сердце и завтра уезжает, — пожаловался Павел.
— Да, нашкодничала ты, Варя, — улыбнулся Егор.
— Ну, ты тоже хорош! — ответила Варя. — Что я буду делать с твоим разбитым сердцем и украденным покоем? У меня тоже и покой украден, и сердце. Тобой, между прочим. А ты жалуешься на меня, шкодник...
— Пора возвращаться домой, — сказал Егор и взялся за вёсла. — Там вы найдёте укромный уголок, сядете и хорошенько подумаете, как быть. Коль уж сердца разбиты, покой украден, сохраните здравый смысл и всё поставите на свои места.
— Хорошо тебе: у тебя жена. Уедешь, зная, что она будет тебя ждать. А девушки... Сегодня ждёт, а завтра передумала.
— В Сашеньке я не сомневаюсь. Но ты не хуже меня знаешь, что и жёны, и девушки разные бывают. Варя — сестра Сашеньки, они, как говорится, из одного теста. Вам нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах, понять. Мы с Сашей познакомились, провели вместе четыре часа двадцать восемь минут. А потом были очень непростые месяцы разлуки без писем, телефонных разговоров, в течение которых я понял, что без неё мне жизни нет, и мы приняли вот такое решение...
— Четыре часа, двадцать восемь минут и непростые месяцы разлуки, — задумчиво повторил Павел.
— Да... За эти месяцы я мысленно прожил с нею всю нашу жизнь и сделаю всё, чтобы наяву мы прожили её не хуже, чем в моих мечтах. А она, надеюсь и верю, мне поможет: семью строят двое — муж и жена.
— А если ты ошибся, нафантазировал...
— Я не могу ошибиться: я всем моим существом чувствую: она моя половинка, а я — её.
— Мне бы твою чувствительность... — вздохнув, сказал Павел, вопросительно глядя на Варю.
Егор приложил ладонь ко лбу Павла и с видом знатока сказал:
— Горячая. А ответы на эти вопросы надо искать в холодной голове.
Я прильнула к Егору. Слёзы наворачивались на мои глаза. «Господи! В том аду, где жизнь его висела на волоске, он мечтал о нашем счастливом будущем, строил его...» — думала я. А он провел большой теплой ладонью по моей голове и поцеловал меня.
На следующий день уехали мои родные. Павел пришёл провожать их.
Неумолимо бежали дни отпуска, как-то Егор подошёл к отцу:
— Батя, очень хочется посадить деревце в нашем саду перед отъездом. Не поздно? — спросил он.
— Прохладно уже, но если очень хочется, можно рискнуть. А что ты хочешь посадить?
— Давай проскочим на рынок, посмотрим, посоветуемся. Они привезли саженец яблоньки антоновки. Мы посадили его под руководством отца, который пообещал, что обеспечит надлежащий уход. Довольный Егор, счастливо улыбаясь, заметил:
— Сделано ещё одно дело по отцовскому завету: с его помощью и поддержкой. Только бы прижилось это деревце...
Нина Васильевна спросила: «Прижилось?»
— Да, и плодоносит до сих пор, — ответила Александра Ивановна.
Посадив яблоньку, мы начали укладывать вещи по чемоданам, готовясь к отъезду. Егор позвал Евдокию Семёновну:
— Мама, я просмотрел свою одежду. Из всего я вырос. У нас некому это носить. Отдай кому-нибудь. Там есть вещи, которые я надевал один-два раза. Встретил я Мишу Михайленко. Хороший такой парнишка. Костюмчик на нём невзрачный, а сам он очень печальный. Что-то не так у них в семье?
— Горе у них, сынок. Большое горе: отца диверсанты убили. Хотели взорвать подстанцию, а он заметил их (с работы шёл). Подстанцию спас, а сам погиб. Арестовали их. Но его-то не вернуть. Трое мальчиков осиротело. Пособие им платят. Миша, старшенький, учится и подрабатывает, но трудно им живется без отца.
— Мише отдай всё самое лучшее зимнее и летнее.
— Хорошо, сынок. Всё сделаю, как ты хочешь, — сказала мать и, одобрительно посмотрев на сына, вышла.
А он промолвил с болью в голосе:
— Никак не уймутся.
— Ты о ком? — спросила я.
— О тех, кто диверсантов посылает.
В это время, стукнув в окно, Павел позвал Егора во двор и вручил ему приглашения на концерт в ДК на всю семью. Отец удивленно спросил:
— Что это они зачастили с концертами? На день Октябрьской революции был. Обычно за неделю сообщают. А это только вчера объявления повесили.
— Не отказывайтесь! — взмолился Павел. — Говорят, будет хороший концерт. Нам с Егором приятно будет с друзьями встретиться.
В разговор вступила Евдокия Семёновна:
— Ты, Павлуша, так волнуешься, будто мы запрещаем идти на концерт. Пойдём. Успокойся.
Мы пришли за полчаса до начала концерта. К Егору, родителям, братьям подходили знакомые, поздравляли с приездом сына, с женитьбой. В зале ни одного свободного места. В указанное в билетах время в луче света, под звуки сигнала «Слушайте все!» на сцене появился конферансье и торжественно объявил: — Начинаем наш концерт. Но прежде, чем объявить первый номер программы, я хочу сообщить вам, дорогие зрители, что сегодня у нас в зале присутствует почётный гость, всем вам знакомый и любимый, — зал дружно подхватил: «Егор Королёв!». Аплодируя, зрители скандировали: «На сце-ну! На сце-ну! На сце-ну!» Конферансье поднял руку: «Прошу тишины. Егор не один. С ним его очаровательная супруга. Просим вас подняться на сцену вместе». Зал заполнили звуки церемониального марша.
— Идём. — сказал Егор. Наспех объяснил, как надо идти. Зрители стоя аплодировали.
Егора поздравили с женитьбой. Мне вручили большой, красивый букет цветов. Ему преподнесли гитару в футляре, перевязанном голубой лентой с большим красивым бантом. Конферансье предложил:
— Опробуем, как звучит?
— Ясное дело, — улыбнулся Егор. — Супругу проводите в зал.
Сняли ленту, открыли футляр. В зале наступила тишина. Егор берёт аккорды. Настраивает инструмент. Сделав небольшую паузу, запел: «Милая, ты услышь меня»... Как он пел! Как смотрел на меня! Как произносил слова! Сколько очарования, сердечного тепла и обаяния было в его пении! Бурные аплодисменты, крики «Браво!» взорвали зал. Кто-то громко крикнул: «Калитку!» Его поддержали, и всем знакомая мелодия романса выплеснулась в зал. Красивый, богатый баритон завораживал слушателей. Потом прозвучал романс «Не уходи, побудь со мною» — песня-мольба. Сколько страсти, искреннего чувства было в его пении! Это не была игра, всё шло изнутри, из души: неподдельное обещание ласки, любви и покоя.
Пел он то под собственный аккомпанемент, то дуэт гитаристов сопровождал его пение, то трио бандуристов, то пианист. Что ни песня — новый образ, неожиданный, неповторимый характер. «Ой ти, дівчино...» — песня, проникнутая грустью, желанием разгадать загадку, которую таит в себе девушка. На смену этой песне приходит полная драматизма «Така її доля...». В песне «Раз приходжу я додому» весёлый выпивоха рассказывает о взбучке, полученной от жены. «Ой під вишнею» — шутливый рассказ о нешуточной ситуации, сложившейся в отношениях влюбленного старика и молодушки. Исполнение арий из оперетты и оперы, даже после всего услышанного, было для меня потрясением, особенно, когда он пел арию князя Игоря из оперы А.Бородина:
Только ты, голубка лада,
Ты одна винить не станешь:
Сердцем чутким всё поймёшь ты,
Всё ты мне простишь...
Пел так, словно чувствовал всё, что нам предстоит пережить.
Концерт шёл почти три часа. Егор спел всё, что хотели услышать зрители. Сам объявил об окончании концерта и тепло простился со своими поклонниками.
Директор ДК поблагодарил Егора за подаренную горожанам встречу с прекрасным. Они спустились со сцены и подошли к нам. Директор поздоровался и сказал, что рад всех видеть. Конферансье объявил о танцах в фойе.
— Евгений Осипович, я понял, что всё это произошло не нечаянно, а было тщательно подготовлено: и ноты, весь мой репертуар, и аккомпаниаторы, и даже церемониальный марш. А если бы я не смог (допустим, горло заболело)? — сказал Егор.
— Времени у нас было катастрофически мало. А очень хотелось сделать что-то красивое, яркое, понятное, словом, сюрприз и вам, и городу. Мы очень серьёзно этим занимались. На непредвиденный случай все участники самодеятельности были готовы выступать в концерте. С подарками и поздравлениями мы бы пришли к вам домой, — доложил директор.
— Ну, хитрецы! Ну, аферисты! — весело воскликнул Егор, и они обнялись.
— Я очень рад, что у нас получился этот праздник, — сказал Евгений Осипович и, смеясь, добавил, — эта блистательная афера. Как знать, когда мы снова увидим вас, любимого, на нашей сцене... Говорят, вы теперь на Дальнем Востоке...
— Да. Там. Сегодня был триумф, какого я давно не переживал и, вероятно, больше никогда не переживу. Спасибо вам, Евгений Осипович, за всё хорошее, что связано у меня с этой сценой, с моими учителями. Поклонитесь от меня всем, кого я не увидел сегодня, — с грустинкой в голосе сказал Егор.
— Вы молодец: не смутились, не растерялись.
— Профессия моя не позволяет этого: может жизни стоить мне и моим подчинённым...
Мы не танцевали, но были под пристальным вниманием собравшихся в фойе. Смотрели на танцующих. Когда зазвучал вальс, Егор пригласил меня на танец так, как того требуют правила этикета. В круг вышло ещё несколько пар, но, заметив, что мы танцуем не так, как все, сошли с дистанции, пополнив ряды зрителей. В образовавшемся кругу танцевали только мы с Егором. Танец кончился. Нам дружно аплодировали и просили повторить.
— Понравилось? — спросил Егор.
— Очень! — был ответ. — Пожалуйста, Егор! — Мы исполнили просьбу и, повторив танец, покинули фойе под дружные аплодисменты благодарных зрителей.