ЕГОР И ЕГО ЛАДА

Бювет в Трускавце

Рассказ

Надежда ОНИЩЕНКО

Вместо предисловия
Уважаемы читатели! Возвращаясь к подлинным историям о любви, я предлагаю вашему вниманию публикацию, в которой несколько необыкновенных историй любви. А вначале хочу поделиться с вами некоторыми отзывами читателей о напечатанном ранее.
«Михайлов гарем». Т.: «Я, почитав заглавие, не стала читать рассказ: гарем — это разврат». Это замечание показало мне, как много значит для читателя название произведения.
Незнакомая женщина: «Если бы моя сестра, попавшая 30 лет назад в аналогичную ситуацию, знала бы эту историю, может быть. ее жизнь сложилась бы иначе».
Читатель — редактору: «Я знаю село, где происходили эти события. А Василий Иванович, действительно, замечательный человек».
«Пигмалион из Кигичевки». Л.: «Мой муж увидел мня на танцах и потерял. Нашел через месяц. Обрадовался. Боясь снова потерять. Тут же сказал: «Девушка. Выходите за меня замуж», — и повел к своим родителям. Мы еще не знали имени друг друга. Мы были счастливы 33 года…Уже 20 лет я одна, но его любовь до сих пор согревает меня».
«Мусь! Ну, Мусь!» К.: «Ну,чого ж ви таке коротеньке оповідання написали? Хочеться ще читати, а воно вже скінчилося!»
О.: «Мне грустно читать ваши рассказы: вы пишете о счастливой любви, а у меня нет никакой».
Что сказать О.? Не отчаивайтесь: любовь нечаянно нагрянет… Об этом и мой новый рассказ.

Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…
А.Пушкин «Евгений Онегин»
С этой женщиной я познакомилась в Трускавце в 1963 году. Студенческий профсоюз выделил мне, третьекурснице, путевку в санаторий: печень моя подрастроилась и взывала о помощи.
В санатории меня поселили в комнату, где уже обосновались две женщины: Королева Александра Ивановна, харьковчанка, преподаватель английского языка в политехническом институте, и Алексеева Нина Васильевна, бухгалтер из Владивостока. Обе они имели по дочери и сыну. Девочки почти ровесницы мне, а ребятам по шестнадцать лет. Женщины приняли меня как родную и взяли надо мною шефство: опекали, давали полезные советы.
Я была в санатории впервые, а они уже имели богатый опыт. С благодарностью я принимала их внимание, во всем прислушивалась к их мнению. Мы всегда и везде были втроем, и нам было очень хорошо.
Вскоре у меня появился воздыхатель Юрий. Он не нравился мне. Моим наставницам тоже: какой-то скользкий, что ли… К тому же, я противница курортных романов. Почему? Как правило, их заводят семейные люди. Они нарушают супружескую верность. Мне это очень не нравится. Я не понимаю, как потом, возвратясь домой после двадцатидневного блуда, они будут смотреть в глаза тем, кому изменяли?! За всю свою жизнь я не помню ни одного счастливого завершения этих ни к чему не обязывающих похождений, зато знаю много печальных эпилогов красивых курортных романов.
Однажды во время прогулки я и мои наставницы случайно стали свидетелями трогательного прощания нескольких курортных пар. Они произвели на меня сильное впечатление и укрепили отрицательное отношение к подобным связям.
Через пару дней мужчины, накануне провожавшие своих безутешных подружек, уже «выгуливали» дам из нового заезда.
Я и мои наставницы плавно вошли в размеренную жизнь санатория. После посещения бювета, столовой, процедур мы интересно и с пользой проводили свободное время.
Часто к нам, спросив: «Я не помешаю?» — и получив положительный ответ, присоединялся Юрий. Он искал и находил повод проводить время в нашей компании: приглашал нас в кино, на концерты заезжих артистов, на выставки. На одной из них я впервые увидела картины, сделанные из тополиного пуха.
Все культурные мероприятия стоили денег, и мы, чтобы компенсировать расходы Юрия, приглашали его на спектакли, в кино, на экскурсии. Он смущался, но Александра Ивановна говорила: «Чур, не отказываться!» Если не было совместных мероприятий, мы видели Юрия в обществе мужчин или скучающего в одиночестве, но ни разу не встретили его с женщинами.
Он уехал раньше нас. Вечером зашел поститься.
— Видели, как грустно он смотрел на вас, Надя? — спросила Александра Ивановна.
— Вы полагаете, что у него были серьезные намерения?! — воскликнула Нина Васильевна.
— Как знать… — уклончиво ответила Александра Ивановна. — За время нашего общения мое мнение о нем изменилось. Но ведь тут дело не во мне… — и выразительно посмотрела на меня.
— Мое тоже изменилось, — сказала я. — Но чего нет, того нет.
Утром мне вручили конверт. Это была записка от Юрия. На форматном листе красиво, как в прописях, было написано: «Надя, я уезжаю с неразделенным чувством любви к Вам. Вы не подарили мне ни шанса. Ни надежды. Мне остается лишь верить, что время. расстояние и повседневные заботы излечат меня от любви к Вам.
Что делать? Насильно мил не будешь.
С пожеланием Вам всего наилучшего. Юрий».
Но это было потом. А пока все сказанное выше только начиналось…
Шел четвертый день моего пребывания в санатории. Воскресенье. После завтрака, когда мы уже были готовы к выходу на прогулку, в дверь постучали.
— Твой Ромео с цветами и приглашением, — улыбнувшись. Шепнула Александра Ивановна, а Нина Васильевна громко сказала:
— Можно! Войдите!
Дверь открылась, и мы увидели красавца мужчину и восхитительного юношу. Александра Ивановна восторженно воскликнула:
— Боже мой! — и очутилась в объятиях мужчины, а потом обняла, расцеловала юношу и спросила:
— Откуда вы здесь взялись?
— С неба свалились, — ответил мужчина. — Соскучились. Сели в самолет и прилетели. Вечером были во Львове, утром сюда добрались.
— А ночевали где?
— В гостинице, в аэропорту.
— Это же надо! Соскучились! Четыре дня прошло, как я уехала.
— Ах, мамочка! Ты еще не уехала, а мы уже соскучились. Правда, сын?
— Правда, — ответил он, — без тебя всегда так пусто дома…
— Четыре дня — это вечность, если речь идет о твоем отсутствии, — сказал муж и снова обнял и поцеловал жену.
Александра Ивановна познакомила нас с мужем и сыном. Мы с Ниной Васильевной. как очарованные, смотрели на эту счастливую семью, где все влюблены друг в друга. Потом сообразили, что нам надо уйти. Дать им возможность провести без посторонних людей те несколько часов, которыми они располагают.
Выйдя на улицу, мы какое-то время шли молча. Потом Нина Васильевна спросила:
— Ты обратила внимание, как они смотрят друг на друга? Сколько любви, нежности, теплоты в их взглядах!
— Да. наверное, это счастливая, необыкновенная пара. Четыре дня разлуки для них — вечность… — ответила я.
— Мы с мужем хорошо живем. Но ТАК он на меня уже не смотрит. Скользнет взглядом, как по предмету, к которому давно привык, — грустно промолвила Нина Васильевна.
Прошло несколько дней. Погода испортилась: похолодало, пошли дожди. Как-то дождливым вечером мы устроили посиделки в комнате. Само собой так сложилось, что у нас получился вечер воспоминаний. Мы попросили Александру Ивановну рассказать, как они поженились с Егором Ильичом.
— У вас на лицах написано, что вы счастливая пара, — сказала Нина Васильевна.
— Мне почему-то кажется, что все у вас был необыкновенно… Хоть роман пиши или кино снимай, — добавила я.
— Да. это было, как в кино с захватывающим сюжетом, — улыбаясь. Сказала Александра Ивановна и призадумалась. Мы терпеливо ждали, пока она соберется с мыслями.
— Отец мой погиб во время Гражданской войны, и мама одна растила нас, троих девочек. Время трудное, помощи ждать не от кого. Мама с детства внушала нам, что надо самим всего добиваться, не лениться, не бояться трудностей, не отступать перед ними и не вешать нос. А учителя говорили ей: «У вас талантливые, трудолюбивые девочки. Надо приложить все усилия, чтобы они получили высшее образование». И мы получили его. Учились в разных городах, разных вузах. После занятий, когда наши сокурсники отдыхали, развлекались, мы зарабатывали себе на жизнь — на одежду и питание. Старались одеться недорого, но со вкусом. Выкраивали понемножку время для посещения тетра, кино, музеев, концертов. К праздникам маме покупали обновки. Никогда не унывали, не отчаивались. У нас были оптимистические взгляды на жизнь. Верили, что все будет хорошо. Это помогало нам одолевать трудности.
Я училась в престижном вузе в Москве. У меня был жених. Родион. Молодой преподаватель, кандидат исторических наук. Умен, талантлив, красив. Москвич. Единственный обожаемый сын в семье заведующей кафедрой французского языка Полины Павловны и известного в Москве адвоката Николая Аркадьевича Седых. Он устал от назойливого внимания: его боготворили и женщины-преподаватели и бойкие студентки. Но среди этого многообразия он почему-то заметил и выбрал меня. Говорил: «Сашенька, давай поженимся, чтобы все они отлипли от меня». Я понимала, что в борьбе за него их и женитьба не остановит. Что я для них? Провинциалка…
Но родители уважали выбор сына и хорошо относились ко мне. Мы были помолвлены. Вопрос о нашей свадьбе был решен: я студентка-выпускница, предстоит распределение. Надо, как говорится, наводить порядок в документах. Осталось определиться с датой свадьбы. Но что-то удерживало меня. Иногда мне казалось, что я заигралась в какую-то игру — я ее называла «Кто кого?» Я — поклонниц Родиона или они меня? Я сомневалась в своих чувствах, не могла понять, любовь ли это или что-то другое… «Что другое?» — спрашивала я себя и не находила ответа. Было страшно ошибиться… А он любил меня и в моих чувствах не сомневался.
Но вскоре после помолвки неожиданно умер его отец, и свадьба на время была отложена.
Во время одной из моих поездок к маме я забыла взять из дому пакет с едой. Проголодавшись, я на двадцатиминутной остановке поезда побежала в станционный буфет купить что-нибудь поесть. В буфете очередь. Когда я выскочила на перрон с доставшимся мне кусочком курятины, увидела, что мой поезд отправляется. Я бежала рядом с вагоном, потягивая свободную руку к поручню, и с ужасом понимала, что не смогу вскочить на подножку набирающего скорость вагона…
Вдруг чьи-то сильные руки сзади подхватили меня за талию, подняли и поставили на ступеньку, а из тамбура, смеясь и подшучивая, меня подхватили надежные руки молоденьких офицеров, ехавших в этом вагоне. Мой спаситель (тоже офицер) поднялся вслед за мной. Я до сих пор помню его сильные руки, сжавшие мою талию, словно это было вчера.