Карибская осень едва не окончилась ядерной зимой

Евгений ФИАЛКО

Пятьдесят лет назад мир находился в шести минутах от термоядерной войны — ровно столько требовалось американским самолетам, чтобы сбросить первые бомбы на Кубу. Это страшное время осталось в истории под названием «Карибский кризис».

По данным советской разведки, на октябрь 1962 года США планировали масштабную военную операцию под названием «Мангуст», в ходе которой должно было произойти вторжение на Остров Свободы и свержение кубинского правительства.

Советский Союз пошел на опережение. Уже в августе были сформированы воинские подразделения, в основном, из солдат ракетных войск 2-3 года службы (в то время служили по 3 года), которых в обстановке чрезвычайной секретности, без документов, в гражданской одежде, в трюмах кораблей, по 300-400 человек в каждом, стали переправлять на далекую Кубу. Никто, даже офицеры, не знали конечной точки маршрута и только, увидев, что остров Крит остался за спиной, поняли: Гибралтар — Атлантический океан — Куба…

Самолеты НАТО и США сопровождали наши корабли на протяжении всего плавания, а при подходе к Кубе с американской военной флотилии поступило требование остановиться для досмотра, но наши не подчинились, ответив, что везут гражданский груз.

За время пути бойцам строго-настрого запрещалось (даже ночью) появляться на палубе. Кто помоложе, вытаскивали наверх бочку с испражнениями и могли хоть немного подышать свежим воздухом. К счастью, 22 дня пути погода стояла прекрасная, качки не было и не было морской болезни.

Одним из тех «ребят в консервной банке» был дружковчанин, старший сержант Виталий Натаров, уже отслуживший три года на ракетном полигоне Капустин Яр, но оставленный, как и десятки его однополчан, «до особого распоряжения, в связи со сложной международной обстановкой». Кстати, в формируемые части почему-то включали не всех, например, евреев и молдаван не брали.

Американцы, безусловно, знали, что Советский Союз перебрасывает на Кубу военнослужащих и технику, однако, по их расчетам, солдат и офицеров получалось не более 12 тысяч. А оказалось 43 тысячи! Просто американцы не могли предположить, что люди способны выдержать такие условия. Когда нечто подобное они попытались сделать сами, их военнослужащих хватило только на семь дней.

— Мы служили уже четвертый год, а нас не только не отпустили домой, но еще и отправили неизвестно куда — возможно, даже на смерть, — говорит Виталий Константинович, — конечно, все были злыми и подавленными...

Девятнадцатого сентября 1962 года корабль бросил якорь в порту Сантьяго-де-Куба. Так как у кубинцев не было тяжелой техники, разгружаться пришлось при помощи корабельных лебедок, и делали это, конечно, ночью. Когда дошли до «пеналов», все поняли, с какой миссией они сюда прибыли. Кстати, по оценкам экспертов, американская ядерная мощь в этом районе превышала нашу в 17 раз, однако советские стратегические ракеты на Кубе уже накрывали всю территорию США и Канады.

Пока шла разгрузка, бойцы жили в бывших казармах, оставшихся от американского артиллерийского училища, а затем перебрались на место постоянной дислокации, в небольшой портовый город Мансанильо. Бухта здесь была мелководной, поэтому и пришлось разгружаться в Сантьяго-де-Куба.

Сначала жили в палатках, а затем — в сборных домиках, спали на двухъярусных кроватях, питались вначале теми продуктами, что привезли с собой, однако холодильников не было, и быстро все пропало. Вода была очень плохой, цитрусовые в этом районе не росли — единственным лакомством оказались кокосовые орехи, большинство ребят увидели их впервые. И еще запомнилась рыба: «Такой вкусной белой рыбы я никогда не ел!» — вспоминает Виталий Константинович. При интернет, телевидение и оптический кабель тогда даже не слышали!

Все время уходило на обустройство линии обороны — ее нужно было развернуть в кратчайшие сроки. Ситуация накалялась с каждым днем. Начались обстрелы с моря, и технику пришлось прикрыть капониром (земляным валом). Американские самолеты на минимальной высоте демонстративно, с ревом, проносились над нашими позициями и загоняли ребят в окопы. Только после того, как кубинцы поставили зенитные орудия и появились советские МИГ-21, стало спокойнее. Опасность представляли также около 180 бандформирований, действовавших на Кубе.

При этом наши бойцы по-прежнему ходили в гражданской одежде и могли не отдавать честь офицерам (что тех немного задевало).

Пика Карибский кризис достиг в октябре-ноябре 1962 года, однако затем, как известно, лидерам двух стран — Никите Хрущову и Джону Кеннеди — удалось достичь компромисса, и напряжение стало спадать.

Один раз ребят даже свозили на экскурсию в Сантьяго-де-Куба. А в Мансанильо можно было сбегать в самоволку и за несколько песо найти девушку — с таким подходом наши, конечно, столкнулись впервые. Бывало даже, какой-нибудь отец предлагал свою дочку… Кубинцы жили беднее нас, однако их солдаты, например, служили по контракту и получали 120 песо в месяц. Нашим же за все время не выдали ни копейки и не сделали даже запись в военный билет. Вся операция держалась под строжайшим секретом, и ее участники дали, конечно, подписку о неразглашении. С чем потом и были связаны их долголетние мытарства — сложно было доказать свой статус.

Больше всего, конечно, мучила оторванность от дома и полная неизвестность: письма писать запрещалось, а родителям в военкомате сообщали, что их сын находится в командировке…

Только в марте 1963 года, после почти четырех лет службы, Виталий Матаров, вместе с остальными старослужащими, отправился домой. С собой он взял на память два кокосовых ореха.

Статуса участника боевых действий Виталий Константинович добивался с 1993 года и получил его только через суд в 2008 году. Родина вспомнила, что были люди, защищавшие социализм на Кубе так, что поставило мир в шести минутах от термоядерной войны. после нее, конечно, земной шар стал бы таким же лысым, как голова Никиты Сергеевича Хрущова.

P.S. Когда статья готовилась к печати, произошло интересное событие: 15 февраля, на митинге воинов-интернационалистов, впервые встретились Виталий Натаров и Николай Сидорин, служивший на Кубе в 1962-64 годах. Их воинские части находились рядом, они обслуживались одним госпиталем, прожили затем почти полвека в Дружковке в500 метрах друг от друга, но только сейчас узнали, что их объединяет Куба. Правда, Николай Прокофьевич пока не имеет статуса участника боевых действий… Но это, как говорится, другая история.