Кто сказал, что ему 60?!

Евгений ФИАЛКО
Василий Ластович
Тринадцатого января Василию Ластовичу исполняется 60 лет! Когокого, а его просто невозможно представить пенсионером! Он был самой яркой фигурой переломного времени, когда на смену разваливавшемуся Союзу шло нечто новое, неизвестное, пугающее и притягивающее одновременно. Оно называлось «рынком», и кто был без комплексов, бросались в его бурное течение: доберешься до берега — будешь на коне, не доберешься — ну, что ж, сам виноват…

В 1994 году, когда слово «предприниматель» было ругательным, они (предприниматели Дружковки) решили впервые участвовать в выборах городского совета и выдвинули на пост мэра Василия Ластовича. Вот тогда я с ним и познакомился.

Помню митинг на Октябрьской площади, собранный штабом объединения предпринимателей. Василий Николаевич особым красноречием не отличался, однако по-чапаевски вскочил на капот газика, который подогнали организаторы митинга, чтобы подключить к его аккумулятору динамик и микрофон, и начал выступление, словно Ленин с броневика. Кто-то из толпы бросил упрек, что недавно, мол, все были коммунистами, а сейчас перекрасились. Василий Николаевич с обидой ответил, что он свой партбилет не выбрасывал и может показать любому, кто хочет в этом убедиться. Кстати, он так потом ни в какую партию и не вступил, что, согласитесь, выглядит сейчас «несовременно».

А затем на газик взобрался другой оратор и сказал:

— Вы спрашиваете: «Что может сделать для вас предприниматель?» Я вот угощаю всех пивом! — и показал рукой на ящики, стоящие недалеко от сцены.

Народ, естественно, заволновался, началась легкая паника, давка, и митинг был скомкан.

Этот эпизод дал потом повод «идейным товарищам» рассказывать в подробностях, как «Ластович спаивал народ на митинге».

К удивлению, на тех выборах он занял второе место после воинственного коммуниста Белого, опередив всех фаворитов. Этот результат не только официально подтвердил, кто является предпринимателем №1 в Дружковке, но и показал, что нарождающийся средний класс не хочет, чтобы политические вопросы решались без его участия. Первым, кто об этом заявил во весь голос в нашем городе, был Ластович.

Да так, что его потом пришлось долго и упорно выбивать из политики. На выборах 1998 года он имел уже реальные шансы занять кресло мэра, и только обращение, подписанное многими известными в городе людьми с просьбой снять свою кандидатуру в пользу Захватова, чтобы не распорошить голоса и не допустить вторичного прихода Белого, остановили его.

А на выборах 2002 года он уже баллотировался в областной совет, но и тут один из конкурентов, начальник налоговой милиции области, упросил его не переходить дорогу… Так закончилась политическая карьера Василия Ластовича. Закончилась не начавшись.

Правда, он был потом членом исполкома городского совета нескольких созывов, но разве это одно и то же? До сих пор Василий Николаевич с ностальгией вспоминает, какой адреналин получал от предвыборных встреч с избирателями и как близок был к победе в марте 1998 года… Кстати, многие его партнеры по бизнесу сегодня добились больших высот в политике, с успехом совмещая и то, и другое…

В 1995-1997 годах мне пришлось работать на его предприятии, когда возникла идея создания новой городской газеты. Василий Николаевич решил назвать ее «Промышленность и строительство» и пригласить в учредители все крупные промышленные предприятия Дружковки. Когда газета была уже зарегистрирована и началась подготовка первого номера, у него на этой почве произошел конфликт с Белым, не равнодушным к фамилии главного редактора, и дело начало спускаться на тормозах. Как любой предприниматель, он не любил ссориться с властью, и новая газета не состоялась. Нам удалось сделать только несколько полноцветных выпусков газеты «Мир вашему дому» — полурекламных-полуинформационных. Кстати, это было первое издание такого рода в Дружковке.

Работа на его предприятии (СПК «Промстрой-1», переименованного затем в ЗАОО «Шахтострой») в качестве помощника генерального директора по рекламе и соцкультбыту была для меня, мягко говоря, не совсем обычной. До этого я проработал двадцать лет учителем и директором школы и с полгода редактором газеты «Окно».

В первый день в «Промстрой» я явился к восьми часам утра и стал ожидать в приемной, так как, по договоренности, должен был в этот день ехать в Донецк заниматься регистрацией газеты. В 8 часов Ластовича не было, не было его и в 9, и в 10, и в 11… Я уже не знал, куда себя деть и что думать, но уйти не мог, потому что находился все-таки на работе, правда, еще не введенный в круг своих обязанностей. Точно так же маялись еще десятка полтора посетителей, хотя за это время перед моими глазами промелькнуло их, так и не дождавшихся, раза в два больше.

Наконец, в двенадцатом часу он появился и, увидев меня, сразу же пригласил в кабинет. Выглядел Василий Николаевич не очень свежо, а точнее сказать — совсем помятым и с двухдневной щетиной. Закурив, он сказал:

— Я вчера в такое «пике» попал — до сих пор не отойду…

— Василий Николаевич, — сказал я, не привыкший к таким диалогам с руководством, — я должен ехать в Донецк по регистрации газеты.

Он сразу вспомнил наш разговор, вызвал водителя, дал ключи от своей машины и приказал меня отвезти.

С тех пор такие ситуации повторялись неоднократно: любое дело могло затормозиться на самом неожиданном месте и все равно потом разрулиться — часто тоже самым неожиданным образом.

В то время «Шахтострой» представлял собой очень пеструю картину, напоминая то армию батьки Махно, то Запорожскую Сечь. Сюда бежали с разваливавшихся предприятий строители, водители, итеэровцы и простые работяги, надеясь найти здесь работу и хороший заработок. С каждым разом их становилось больше и больше. Потом пошла рыбка покрупнее: руководители коммунальных предприятий, работники исполкома, не поладившие с Белым, а затем и первые лица: бывший мэр Геннадий Пронин, его замы: Александр Диордийчук, Владимир Дубровский, Ирина Попова. «Шахтострой» напоминал огромный котел, куда попадали все желающие — Ластович, в принципе, никому не отказывал. Он бросал всех в воду и говорил: «Плыви! Не сумеешь — сам виноват, а учить тебя никто не собирается». Такова была «школа рыночных отношений». Далеко не каждый мог приспособиться. Большинство привыкло получать рыбку от государства, а не ловить ее самостоятельно.

Когда мне выдали первую зарплату, я увидел, что она на порядок ниже, чем мы с Ластовичем обговаривали. Я пришел за разъяснением. Василий Николаевич спросил, сколько он обещал, и сказал: «Да напиши какой-нибудь подряд, будто что-то сделал для фирмы — и тебе доплатят». Увидев, что я не совсем его понимаю, он пошел в бухгалтерию и дал указание сделать мне доплату.

Всю эту разношерстную армию (в то время в «Шахтострое» числилось до 500 человек) нужно было организовать, обеспечить работой и зарплатой (он понимал, что слепленный с таким трудом механизм в случае остановки сразу начнет рассыпаться) — как это удавалось, знал только он.

— Я одного не понимаю, — как-то воскликнул Пронин, проработавший 5 лет его первым замом, — все, что он затевает, изначально убыточно, а выходит — с прибылью!

В той стихии рынка, еще не до конца скованной полицейски-бюрократическим государством Леонида Кучмы, оставались небольшие отдушины, в которых выживали только самые сильные: с огромной волей, стратегическим мышлением и интуицией. Когда некоторые говорили, что Ластович неправильно, по их мнению, руководит предприятием, я спрашивал: «Но объясни мне тогда, почему не он у тебя работает, а ты у него?»

Хотя, конечно, некоторые вещи лежали на поверхности — прежде всего, создание единой команды. Просто по характеру, он, видимо, больше склонялся к индивидуальным действиям. Будучи выходцем из крестьянской семьи, Ластович тянул свой воз, как ломовая лошадь, и так же, рассчитывал, должны делать все. В один прекрасный день он бросил курить, прекратились «пике» — он все больше и больше понимал меру ответственности, что ложилась на него, когда за его спиною судьбы сотен людей и их семей.

Как-то Василий Николаевич признался:

— Я считаю себя относительно свободным человеком, потому что могу, например, позволить себе поехать, куда хочу. На самом деле это не так. Все богатство мое в машинах и тракторах, которые сами по себе никому не нужны — их можно продать только по цене металлолома. Чтобы были деньги, техника должна работать, крутиться, а крутить ее должен я. Получается, чем больше производство, тем менее ты свободен. Самым свободным я был, когда работал простым строителем.

В отличие от многих «сильных мира сего», Ластович очень философски относился к деньгам. В то время в его приемной можно было встретить весь город: музыкантов, художников, священников, врачей, учителей, спортсменов, пенсионеров и даже предпринимателей, которые не стеснялись обращаться к нему за помощью. Другого такого места в городе не было. Иногда дело доходило до анекдотов. Так, во время предвыборной кампании 1998 года, когда Ластович баллотировался на пост мэра, один пенсионер пришел просить у него газовую плиту. Василий Николаевич уже было подписал ему заявление, как вдруг решил поинтересоваться, за кого тот будет голосовать на выборах.

— За Белого, конечно, — ответил честный пенсионер.

Ластович чуть не слетел со стула:

— Ну, так и идите к нему за плитой! — сказал он и порвал заявление.

Однако самое интересное другое: Василий Николаевич нередко сам предлагал помощь! Вагон угля — первой школе, товарные карточки — детям из малообеспеченных семей пятой школы… А ежегодные туристические поездки детей, путевки в «Артек», содержание молодежного клуба «Сказка», футбольной команды, особо отличившихся спортсменов и т.д. — всего не перечислишь. Помощь была поистине огромной и помогала в те тяжелейшие годы выжить многим. А главное — он подтолкнул к благотворительности других, тех, кто еще не понимал, что давать гораздо приятнее, чем брать.

— Я бы давал намного больше, если бы не нужно было кормить тех (так он называл силовиков: милицию, прокуратуру, суд, налоговиков, СБУ…)

Как улитки, «те» все крепче и крепче присасывались к днищу его корабля, аппетиты их росли непомерно: они жирели, а судно замедляло ход…

С каждым годом Ластович замечал, что он все больше и больше отстает.

— Пока мы тут барахтаемся, вокруг выросли такие акулы, что нам их никогда не догнать — мы просто путаемся у них под ногами, — говорил он еще лет десять назад, когда только начиналась игра по-крупному, и «акулы» с помощью госчиновников стали заглатывать целые заводы и комбинаты. А что говорить теперь?!

Кстати, несмотря на все свое влияние в городе и тот огромный вклад, который он внес, трудно назвать какие-то объекты городской собственности, доставшиеся ему в результате приватизации. В отличие, кстати, от некоторых «прихватизаторов», захвативших полгорода и не дав ничего взамен…

Проходит время, и история все расставляет по местам. Она не имеет сослагательного наклонения, она — самый объективный судия. Думается, судьба таких людей, как Василий Ластович, в бурные 90-е годы для Дружковки весьма интересна и поучительна. История оценивает нас по делам, оставшимся в памяти других людей.

С Днем рождения вас, Василий Николаевич!

Топ 40 строительные компании в рузе.