Песня близкая сердцу…

Стелла СОЛОНЕНКО

Скажите, какое значение имеет для нас песня? Мир нашего сегодня заполнен другой музыкой, другими ритмами. Песни нашей молодости не прошли мимо нас, оставили след в наших душах…

Что-то подобное этому монологу, поведала мне совсем недавно одна пожилая женщина, возвращаясь с парада: «Спасибо, порадовали песнями военных лет, подняли настроение, воскресили песнями нашей молодости...».
— Мы, — продолжала она, озорно поблескивая глазами, — воспитаны в других традициях и привыкли относиться к песням с уважением и поклонением, а к некоторым даже с умилением. Они дышали искренностью, задушевностью. Отчего мы сегодня даже в кругу близких друзей не поем? Соберемся, поругаем царящую неразбериху — и все, радости нет. Бывает, устанешь, ничего не хочется делать, а в это время из далекого далека, из тех лет слышится: «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…» или «Снегопад, снегопад, не мети мне на косы! Бабье лето ее торопить не спеши…».
В наши годы были очень популярны песни о стройках в тайге, о БАМе, о дорогах, зовущих молодежь осваивать целину, о радостно-ликующем Марчуке, который «Играет на гитаре и песня по морю плывет…» или (на стихи Льва Ошанина): «Коль дружить — так дружить, а любить — так любить. Горячей и нежней, чем Ромео и Джульетта!» И, Боже ты мой, чего мы только не пели!
О том времени вспоминаешь, как о настоящей жизни, которой должен жить человек. Сегодня и стиль исполнения песен, и содержание их обновлены. Эстрада тех лет не знала, скажем, ни гала-концертов, с их пышными кардебалетами, ни вычурной акробатикой и много другого. Я не могла не согласиться с ней.
Сегодня в песне чувствуются буйство чувств, красок, буквально бешеный темперамент, подчеркнутая раскрепощенность на сцене. Успех песен огромен, особенно у молодежи, появляются новые, но не предаются забвению и песни прошлых лет. В этом мы убедились по праздничным концертам на каналах и выступлениям самодеятельных коллективов нашего города.
Перелистывая страницы прошлого, эти песни увлекают нас в особый мир настоящих чувств — нашей послевоенной молодости. Каждая песня, знакомая нам с той поры, вызывает восторг, который словами не описать. Как, собственно, удовлетворить эту духовную жажду, которая так необходима живой душе… Писать о нашей жизни не хочется — она как давно надоевшая зубная боль. И приходят минуты, когда хочется забыться, снять напряжение и, как говорится, «отвести душу». Есть ли необходимость доказывать, как мы все нуждаемся в этом?
Я в нашем городском музее. Сюда приходят люди разного возраста, чтобы познать мир прекрасного. Когда соприкасаешься с этим миром, душевные муки отступают и боли становятся не такими жгучими. Гравюры, рисунки, картины… Они располагают нас к размышлениям, заставляют расслабиться и помечтать. Право, не оторвать глаз от картин, от изящных керамических ваз, разнообразной сверкающей фаянсовой посуды. Весна, сирень, черемуха… Наверное, любому из нас такие картины напомнят о многом! И кажется, что в душе твоей все еще весна, молодость и любовь…
Здесь же, в музее, я увидела патефон, этот знакомый ящик! Впрочем, чему удивляться, я ведь в музее! А патефон словно смотрит на меня и — гляди — того и спросит: «Не забыла?» Как же забыть! С минуту я молча, с волнением смотрела на него тем немым взглядом, которым душа одного читает мысли другого, и, не теряя времени, обратилась к главному хранителю музея Виктории Анатольевне Литвиненко с просьбой показать пластинки, не затерявшиеся в стремительности наших дней. Она с любезностью принесла целую упаковку. Среди них «Синий платочек», «Давай закурим», «Приходи на свидание», а главное — о патефоне:
Занесло судьбою
в третий батальон
Старенький, коломенский,
разбитый беднягу-патефон.
Пел нам на привалах,
у чужих дорог
Трогательный, девичий,
печальный голосок.
Я затем тебе спою,
чтобы ты в чужом краю
сберегал мою любовь
днем и ночью.
Все эти песни в исполнении Клавдии Шульженко.
И я подумала, сколько же было этих стареньких патефонов с песнями «Жди меня», «Огонек», «Давно мы дома не были» и другими, трогавшими сердца наших воинов. Эти заигранные до хрипов пластинки, так бережно хранимые, без всяких слов говорят о роли песен в период сражений с фашизмом, в перерывах между боями. Перекладывая пластинку за пластинкой, я будто слышала голоса Лидии Руслановой, Тамары Церетели, Майи Кристалинской, Николая Щукина, ансамблей «Песняры», «Ариэль», «Орэро»…
Вспоминаю, какую роль играли пластинка и патефон в годы нашей послевоенной молодости. Мы его брали с собой, идя в гости, с компанией на природу, мы пели и танцевали под патефон. Он на нас работал без устали — утром и вечером, ночью и днем. Помню, в наших магазинах на покупку-получение популярных пластинок И.Кобзона, Л.Лещенко, В.Высоцкого, Э.Хиля, Э.Пьехи, Нани Брегвадзе, Л.Зыкиной, Е.Мартынова и других велась запись. Тогда до изобретения магнитофонов было далеко, об этом никто и не слышал. И только через несколько лет мы увидели магнитофон. Человек быстро привыкает к техническим новшествам. Все это казалось для нас чудом. Потом, уже с экранов телевизоров, мы слушали песни Валерия Ободзинского, Иосифа Кобзона, Ларисы Мондрус, Юрия Гуляева, Дмитрия Гнатюка, Николая Кондратюка, ансамбля «Мрия». Это было прекрасное время, когда, собираясь у костра на Донце, мы распевали песни Высоцкого, Окуджавы, Визбора. Не обходилось и без анекдотов о Хрущеве, Чапаеве, Армянском радио...
Мы много читали, любили поэзию Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной, Р. Рождественского, А. Дементьева и других. На их стихи композиторы сочиняли музыку, и рождались песни, которые и по сей день не теряют своей свежести.