Почему в Украине жизнь «собачья»?

Евгений ФИАЛКО
Когда мы, группа украинских журналистов, возвращались из Польши, первая остановка на родной земле была, конечно, чисто технической: колесные пары переводили с европейских рельсов на отечественные. Процедура эта длится часа полторадва. Поезд загоняют в длинное депо, где рабочие под стук, грохот и давно не резавший наши уши мат делают эту ответственную, но банальную для них работу. Если учесть, что происходило все глубокой ночью и сопровождалось проверкой паспортов и таможней, то, понятное дело, спать никто не собирался.

Большинство моих коллег стояли у открытых окон — благо, ночь была не по-осеннему теплой — и наблюдали за неспешным процессом, который можно было увидеть только здесь. А заодно адаптировались к испачканным мазутом рабочим и ненормативной лексике.

По платформе бегало две собаки — они, наверное, привыкли встречать поезда из-за границы и знали, что им обязательно что-то перепадет. Когда возвращаешься издалека, любой кустик на родине, любая ворона кажутся во сто крат милее.

Одна из собак была пожирнее, покрепче, на ней даже сидел ошейник. Она бегала вдоль самого края платформы, останавливалась у каждого окна и «профессионально» выпрашивала подачку, смотря вам прямо в глаза и виляя хвостом. Если «клиент» не реагировал, она перебегала к следующему окну и проделывала то же самое в течение полутора-двух минут.

Другая собака держалась от нее в нескольких метрах. Выглядела она похуже: худая, долговязая, с впалыми боками и без ошейника. Она четко соблюдала закон «территории» и только, когда ее «коллега» удалялась на приличное расстояние, могла занять ее место.

Как было не угостить родных украинских дворняжек, да еще после такого долгого отсутствия?! Я достал бутерброд и бросил кусок хлеба с маслом второй собаке, потому что первая убежала куда-то далеко, в конец поезда.

Она моментально проглотила гостинец — видно, сильно изголодалась — и, покрутившись, села напротив моего окна. Пришлось отдать ей и другой кусок, который я было приберег для второй собаки.

Лязг и грохот продолжались, вагоны постепенно «переобувались» в новые колеса. Вошли пограничники и заставили всех разойтись по своим купе. Вернув паспорта, они удалились, и я снова посмотрел в окно.

Недалеко шныряла первая (ухоженная) собака. Я полез за новым бутербродом (благо, поляки нам выдали их в качестве сухого пайка с избытком), так же разделил его на две части и бросил. «Элитная» дворняга подбежала, понюхала, перевернула его лапой, посмотрела на меня, но есть не стала. Вторая, сидевшая в стороне, у стенки депо, не двинулась с места.

Тогда я достал и кинул бутерброд с колбасой. Она понюхала, взяла ее кончиком языка и не спеша съела, а к булке с маслом даже не притронулась.

Я понял, чего она хотела и почему захватила место у самых вагонов, хотя, наверное, если бы бросили колбасу подальше, в другую зону, она бы побежала и туда.

Поиграв хвостом и понаклоняв голову, «привилегированная» собака вскоре поняла, что ей ничего больше не светит, и побежала искать новых благодетелей, а к лежавшему на платформе бутерброду бросилась вторая и умяла его за считанные секунды.

Не знаю почему, но эта сцена показалась мне символической: переход с европейских рельсов на украинские, и эти две собаки, как две части нашей нынешней нации.

Первые часы и минуты всегда кажутся символическими, потому что жива еще память о другом мире, другой цивилизации. Невольно начинаешь все сравнивать и сопоставлять.

Разве мы не напоминаем этих двух собак у железной дороги, одна из которых забирает самое лучшее, а другая — все, что остается? Правда, обе они привыкли жить за счет подачек и ничего другого больше не хотят.

С самого начала наш капитализм стал развиваться не по цивилизованному, а по криминально-олигархическому пути. Видимо, мы слишком долго сидели в подземелье социализма, что серьезно испортили зрение. Выйдя на воздух, мы не увидели (да и не понимали) той опасности, которую несет эта разновидность общественной формации. Наивным демократам казалось, что теперь возврата к прошлому нет и каждый день будет приближать нас к светлой эре свободного общества. Мы забыли, что жизнь развивается по спирали, и получили сейчас не только возврат к тоталитарному строю, но гораздо худший вариант, когда никому не гарантируется хотя бы какой-то минимум материальных и социальных благ, как это было при социализме. Место партийных вождей заняли доморощенные олигархи, которые грабеж народной собственности называют «законами рыночной экономики».

Вместо того, чтобы попытаться навести в своей стране порядок, мы бросились наутек. Подумать только, Украина стоит на третьем месте в мире, после Нигерии и Ганы, по количеству желающих выехать в Америку по так называемой «зеленой карте» (электронному розыгрышу въездных виз)! Около миллиона наших граждан готовы хоть сейчас уехать за океан, а сколько же — в другие части света?! Такое впечатление, что вся страна поднялась бы, как перелетные птицы, и улетела куда глаза глядят…

А ведь уезжают, как правило, не самые худшие, а те, кто хочет себя реализовать, кто уверен, что справится со всеми трудностями — в конце концов, те, кто хочет жить и работать в свободной стране. Следы деградации нашего общества налицо, последние фрагменты «гумуса», если ничего не изменится, вымоются через десять-двадцать лет. Неужели нынешние хозяева жизни этого не понимают?

Скорее всего, понимают, поэтому и не делают ставку на Украину. Они перекачивают отнятые у народа деньги за границу, скупают там недвижимость и открываают свой бизнес. Они учат там своих детей, перевозят туда семьи. Они лечатся и отдыхают там, даже судятся в европейских судах — заметьте, никто не едет в Казахстан или Россию. Себя они видят только в Европе, а вот украинский народ тянут на аркане в Азию, как когда-то крымские татары, людоловы, гнали наших предков, захваченных после грабительских набегов.

Сейчас, когда кончилось сидение на двух стульях и нужно определяться, с кем мы, раскрывается истинное лицо наших олигархов: они готовы найти любую причину, лишь бы все осталось, как было. На виду у всех разыгрывается «карта Тимошенко»: не позволим диктовать нам, кого судить, а кого нет! Не нужна нам такая Европа, которая не считается с нашим мнением!

Это будет «благородный» повод отвернуться от руки, которую европейские страны протягивают нам, наконец-то, поняв, в какую беду попал украинский народ из-за своей недалекости и рабской покорности.

Они-то отвернутся, а мы?