В 13 лет он заменил отца

Борис Больба

В этом очерке речь пойдет о войне. О том, что пришлось выдержать подросткам, почти детям, на хрупкие плечи которых выпала задача ковать в тылу, наряду со взрослыми, победу Красной Армии.

…Я еду в село Старорайское (раньше оно называлось Тройчатое), типичное по своему ландшафту и очень живописное в летнюю пору благодаря роскошным садам и огородам.
Тихая сельская улица как будто вымерла в летний зной. На заборах висят ковры для просушки, и мне почему-то вспомнились пятидесятые годы и глечики на плетнях…
Наконец, вижу подростка на велосипеде:
— Мальчик, где проживает Петр Захарович Кузнецов?
— А вот перед вами его дом, — ответил тот и помчался дальше.
Хозяин вышел со двора, опираясь на палочку. Всматриваясь в незнакомца, промолвил: «Очевидно, важные дела позвали в дорогу в наше Старорайское?»
Слово по слову мы разговорились. Живет он один — жена умерла несколько лет назад. Правда, в селе проживают два сына: и сыновья, и невестки часто проведывают, помогают по хозяйству. Ведь хлопот не оберешься: и куры, и гуси, и утки… В клетках кролики похрумкивают травой, а рядом похрюкивают два поросенка...
В свои более чем восемьдесят лет Петру Захаровичу есть о чем поведать.
Родился он в селе Петровка на Харьковщине. Родители его были середняками, в колхоз идти не захотели — за что их отправили на новое поселение…в Архангельскую область, на лесозаготовки. Выбросили новопоселенцев прямо в голой степи. Жить пришлось в каких-то хижинах и бараках; отец работал на валке леса, а мать — на хозяйственных работах.
В начале 1932 года семья Кузнецовых вернулась в то же село на Харьковщину и попала в разгар Великого Голода. Чтобы спасти, отец везет всех в Донбасс, в Дружковку. Поселяются они на поселке Горняк. Отец устраивается на машиностроительный завод слесарем-сборщиком, а мать поначалу была домохозяйкой, а затем тоже пошла на завод разнорабочей.
Наступил грозный 1941 год… Петя в тот день пошел купаться на ставок, а, возвращаясь, увидел возле одного дома кучку встревоженных взрослых и услышал страшное слово: «Война!»
Мать хлопотала по хозяйству. Мальчик вбежал во двор и выпалил:
— Мама, началась война!
— Да что ты? Такого быть не может!
Она побежала к соседке удостовериться. Вскоре пришел с работы отец. Он уже все знал и глубоко задумался… По некоторым сведениям Захарий Захарович определил, что фашисты не чинили больших зверств в маленьких населенных пунктах, поэтому проще пережить войну в каком-нибудь селе. Он решил переехать с семьей в Тройчатое, и все его поддержали.
…Мы сидим с Петром Захаровичем на скамейке возле его зеленого забора. Ветеран полон житейского вдохновения и мысленно перенесся в то далекое военное время. Он припоминает, как осенью колона немцев вошла в Тройчатое. Как и предполагал отец, никаких злодеяний они не чинили, однако в каждой хате, где оккупанты расположились на постой, было слышно одно и то же: «шпык», «млеко», «сальо», «яйки». Это означало, что они требовали у хозяев хлеб, молоко, сало, яйца… Пробыв три-четыре дня, немцы пошли дальше.
Отца Захария Захаровича на третий день войны забрали на фронт, назад он уже не вернулся — погиб за нашу счастливую жизнь. Петя, тринадцатилетний мальчишка, остался в семье за мужчину. Но таких семей было тогда большинство.
Когда пришли наши, мальчишки стали трудиться в лесу по заготовке дров для действующей армии. Это и был их трудовой вклад. Бывало, в зимнее время, в трескучий мороз, с друзьями Митей и Володей, чтоб хоть как-то согреться, они устраивали борьбу, а, согревшись, начинали снова пилить дрова. Так росли и мужали те, кого сейчас называют «дети войны»…
Отгремели бои, и пришла Победа! В 1946 году Петр Захарович устроился в гараж на Дружковский машиностроительный завод учеником автослесаря, а по вечерам ходил на курсы водителей. Окончив их, тринадцать лет работал на автомобиле по перевозке кислородных баллонов. А затем обучился профессии экскаваторщика и стал работать на Дружковском рудоуправлении, вплоть до выхода на пенсию в 1998 году.
…Пришло время расставаться с этим удивительно добродушным человеком, которого пережитые трудности не сломали, не озлобили на весь белый свет. Когда я прощался, он сказал мне: «Пусть никогда не будет в жизни того, что пришлось пережить нам, старшему поколению»…
С этим нельзя не согласиться.