Жертвы и палачи встретились в суде. Продолжается суд над Артемом Шуляком
Евгений ФИАЛКО
Как мы уже сообщали, (НД от 17 февраля) суд над бывшим капитаном уголовного розыска дружковской милиции Артемом Шуляком, сотрудничавшим с незаконными вооруженными формированиями в Дружковке весною-летом 2014года, вступил в завершающую фазу.
Судебные заседания ведет коллегия судей в составе Елены Сериковой, Эдуарда Грубника (председатель) и Владимира Лебеженко. Во вторник, 23 февраля, был допрошен Артем Шуляк. Однако вначале, по ходатайству защиты, дал показания бывший заместитель начальника городского отдела милиции Сергей Зозуля, в непосредственном подчинении которого находился подсудимый.
Как известно, Зозуля сам был арестован боевиками и провел в плену почти три недели (с 28 мая по 15 июня 2014 года). Ему прострелили ногу, надели на голову шапку и продержали в таком положении много дней в одиночной камере Славянского СБУ. У него началось заражение крови, а от постоянной темноты — на некоторое время слепота. Однако незадолго до освобождения к нему в камеру кинули жителя Житомирской области, на котором просто не было живого места (затем его расстреляли). «Тогда я понял, - рассказал Сергей Зозуля,- что по сравнению с ним находился на «курорте».
Такая агрессия была вызвана, по его мнению, безнаказанностью за совершенные преступления.
Он рассказал, что, вернувшись в Дружковку 15 июля, вскоре встретился с Меренковым по его просьбе. Тот просил помочь найти угнанный автомобиль.
Зозуля считает, что у Шуляка не тот уровень, чтобы «отжимать» магазин «Донбасс», и сказал, что за всем этим стоит Медведок, который был вначале комендантом города, затем заместителем «Васильича» и одновременно … начальником паспортного стола Дружковки.
Также он якобы потом слышал, что Шуляка удерживали в здании городской прокуратуры и заставляли сотрудничать с террористами.
— В чем его уникальность, что без него бандиты ничего не смогли бы сделать? – спросили судьи.
Зозуля на это ничего не ответил и добавил только, что после случившегося его отношения со своим подчиненным заметно охладели.
Кстати, в суде была зачитана служебная характеристика Шуляка, написанная зимой 2014 года, где он характеризовался с положительной стороны.
После этого началось изучение письменных материалов дела.
Один из важнейших документов — детализация звонков с мобильного телефона Шуляка. В период с 1 по 5 июля 2014 года, когда проходили описываемые события, их было 476. Однако подсудимый стал отрицать, что эти звонки делал он, и утверждал, что боевики, арестовав его, приковали наручниками к трубе отопления под лестницей в городской прокуратуре, забрали мобильный телефон и давали позвонить только несколько раз.
Их целью было получить выкуп (50 тыс.дол.), поэтому они требовали, чтобы он звонил родным и знакомым и просил деньги.
Его версия событий выглядела так, что «ополченцы» (он постоянно называл их негодяями или еще более крепкими словами) захватили его во время выполнения служебного задания по ликвидации наркопритона, где находился сын одного из активистов «самообороны», и отвезли в комендатуру. Там Шуляка якобы стали склонять к сотрудничеству, однако он отказался, и его отпустили. Затем будто бы позвонил начальник уголовного розыска дружковской милиции С.Омельченко и сказал, чтобы он ехал с «самооборонцами» изымать взрывчатку (это направление работы было закреплено за Шуляком). Он отказался. В конце дня в его кабинет вошли два боевика и арестовали. Когда его везли, он успел рассмотреть удостоверение СБУ у одного из них. В комендатуре его поставили на колени, прикрутили к металлическому крюку и стали опять требовать сотрудничать. Сказали, что Бережной, исполнявший на тот момент обязанности начальника милиции (после ареста Новикова), приказал это. Когда он отказался, стали избивать. Но били так «хитро», что следы побоев были только в нижней части тела и это не мешало ему потом ходить в футболке. Затем вошел какой-то «Беркут» (один из командиров «самообороны», якобы местный житель), показал адреса родителей и сказал, что будут заниматься и ими. Затем ему надели мешок на голову и отвезли в прокуратуру, где опять приковали наручниками к трубе отопления.
На следующий день его насильно повезли по адресам, где хранилось охотничье (зарегистрированное) оружие. Так он попал на ул.Бурденко, где жил Николай Меренков. Шуляк якобы не хотел участвовать в изъятии и аресте, но его били, заставляли составлять протокол изъятия, но он согласился только рассказать, как правильно проводить обыск.
Потом вроде бы даже подошел к Меренкову, посочувствовал и посоветовал надеть футболку.
После этого его снова отвезли в прокуратуру и приковали к трубе отопления.
И так происходило каждый раз: когда нужен был работник милиции, Шуляка заставляли побоями и угрозами принимать участие, а затем отвозили в прокуратуру. После чего требовали звонить близким и требовать деньги на выкуп. В этом участвовал даже сам «Васильич». Так, например, происходило изъятие документов по магазину и кафе «Донбасс».
Естественно, у Шуляка была соверешенно другая версия того, что происходило во время обыска на квартире Меренковых (см.НД от 17.02 статья «Жертвы и палачи»). Свою роль он видел только в том, чтоб защитить двух женщин от «нерусского» (так Шуляк называл своего напарника по обыску), проводившего все основные действия, в то время как он стоял в коридоре возле матери и дочери Меренковых и даже не ходил по квартире.
Ольга Владимировна (человек, по натуре очень сдержанный), слыша все это, тяжело вздыхала от негодования. У нее вырвалось только несколько возмущенных реплик.
Однако Шуляк очень уверенно себя чувствовал в роли рассказчика, его версия событий обрастала различными подробностями (очевидно, милицейский опыт пришелся очень кстати). В том числе, историю с похищением золотых украшений он назвал попыткой содрать с него побольше денег. Многие эпизоды с его участием он вообще отрицал и считал, что его оговорили, чтобы нажиться. На что судьи резонно заметили, что богатого человека видно с первого взгляда. Но это не о нем.
Несколько раз Шуляк приводил доводы, что если бы он чувствовал свою вину, то выехал бы в Россию после того, как в Дружковку пришла украинская армия.
— Сначала они хотели вернуть автомобиль, теперь – содрать много денег. Почему я должен это делать, если ни в чем не виноват? Это абсурд! Такое возможно только в нашей стране, — закончил он свое выступление.
Он даже стал повышать голос на Меренкову, на что она заметила: «Получается, что Шуляк — пострадавший, а нас надо судить!»
Кстати, такие случаи бывали в судейской практике. К счастью, детализация 476 звонков с мобильного телефона Шуляка полностью опровергала его версию. И это стало главными аргументами в том расследовании, которое провели судьи в ходе заседания 23 февраля.
Обвиняемый рассказал, что когда к Дружковке стали подходить украинские войска, «эти негодяи» заставили его везти их на машине в Горловку, потому что он хорошо знал местность». Однако он согласился вывезти их только за Константиновку. Что и сделал. Кстати, в Константиновке, на одном из складов возле железнодорожного вокзала какой-то батюшка отслужил им молебен, благословил и вручил каждому освященную георгиевскую ленточку…
За Константиновкой он вышел из машины, позвонил брату, который забрал его на машине и привез в Дружковку. Там Шуляк переоделся, взял пять бутылок водки и уехал на ставок в Константновском районе снимать стресс. А через день ему позвонили из милиции и сказали, что пришла его очередь заступать на дежурство. Шуляк продолжал честно выполнять обязаннсоти работника уголовного розыска, пока его не арестовали (как он считает, по оговору) в конце июля.
Его версия тех событий не нашла подтверждения ни в предыдущих показаниях свидетелей, ни — главное — в расшифровке (детализации) звонков с мобильного телефона. Шуляк утверждал, что его телефон забрали «ополченцы» и давали ему только несколько раз позвонить родителям и знакомым с требванием заплатить за него выкуп. Однако много звонков было к его невесте и даже куме. Названы были имена людей, зафиксированных оператором, которые вообще не имели никакого отношения к возможному «выкупу».
Много звонков было произведено из Горловки, куда Шуляк, по его словам, не попал, а остался ждать брата за Константиновкой, позвонив по телефону…
Прижатый фактами, он, в конце концов, признал, что ввел суд в заблуждение: в Горловке все-таки был… Брат его забирал оттуда. Однако добавил, что сам сбежал с телефоном от боевиков. Хотя расшифровка звонков говорит о том, что он долгое время спокойно передвигался по этому городу, решая различные вопросы.
На этом судебное заседание закончилось. На следующий день планировались дебаты. Однако 24 февраля сторона защиты заявила, что в деле почему-то нет документов на владение квартирой и магазином «Донбасс» и что ей нужно время для их изучения. И хотя ксерокопии документов были сделаны за полчаса, суд назначил следующее заседание через месяц.
Новый УПК ввел норму «день пребывания в СИЗО за два дня заключения». В чьих это интересах, объяснять не приходится.
Ольга Меренкова в беседе с нами сказала, что ей, как матери, жаль этого человека, у которого вся жизнь вереди. Но ее поражает его цинизм, отсутствие раскаяния и желания хотя бы попросить прощения за содеянное…