Жизнь прожить — не поле перейти!

Людмила Петровна, 1947 год

Борис БОЛЬБА

История как бы решила испытать это поколение на прочность. И самоотверженный труд, и холод, и голод, и великий драматизм военного лихолетья — все легло на плечи детей войны… Мне часто приходилось писать о судьбах этих людей, и в чем-то они все схожи. Такой оказалась и Людмила Петровна Семинец, проживающая на окраине Яковлевки.

Ей пошел уже 86-й годок. Но она еще проворно наводит порядок на своем подворье. Мы сидим на лавочке возле ее дома, и Людмила Петровна понемногу раскручивает назад спираль своей жизни…
Ее детские и юношеские годы прошли в селе Перегоновка Кобыляцкого района Полтавской области. Перед войной и после здесь было много молодежи, и, хотя время на их долю выпало трудное, но жизнь брала свое: по выходным на все село лились задушевные украинские песни… Война прервала мирный труд — уже на третий-четвертый день мужчин и парней стали призывать в армию. Вся самоотверженная колхозная работа легла на хрупкие девичьи и женские плечи.
— Бывало так, — рассказывает Людмила Петровна, — не успеешь глаза закрыть, а уже рассвет — надо снова брать тяпку и отправляться в поле… Или идешь косить в свои пятнадцать лет. Мозоли на ладонях так зарубцевались, что для других уже не было места…
Украинский народ прошел тяжелейшие испытание в годы коллективизации, Голодомора, Великой Отечественной войны. Об этом много говорят историки, а вот о голоде 1947 года известно меньше, хотя он был не меньшим, чем в тридцатые годы. В селах Полтавщины, находящихся на самых богатых в мире черноземах, варили борщ из буряковой гички, а котлеты жарили из щавеля… На один сталинский трудодень давали 400-600 граммов зерна — за год некоторые колхозники получали 2-3 мешка пшеницы. Как на них прожить? Денег же не получали вообще — даже штаны не за что было купить…
Только после разоблачения культа личности Сталина стали просачиваться сведения, что «вождь народов» морил украинских крестьян специально, потому что боялся их «ненадежности», то есть свободолюбия.
В 1947 году по радио часто передавали, что Донбасс нуждается в рабочих руках на восстановление разрушенного хозяйства. Узнав из районной газеты, что проводится запись по оргнабору в город Дзержинск, Людмила решила поехать в районный центр и записаться. Вернувшись домой, она зашла в родную хату — крытую соломой, с земляным полом, покрытым травой. Мать Прасковья Степановна и отец Петр Петрович сидели на лавке. Узнав, куда ездила дочь, мать заплакала и сняла со стены рушник:
— Бери, доню — хай він буде тобі на щастя, на долю — про все тобі нагадає потім!
Помолчав, Людмила Петровна сказала: «А он же у меня хранится до сих пор!..»
Через несколько дней восемнадцатилетняя девушка отправилась в Дзержинск, где ее взяли в одну строительную организацию. Сначала она работала разнорабочей, потом — после окончания учкомбината без отрыва от производства — маляром-штукатуром.
В начале пятидесятых годов девушка переехала в Дружковку и устроилась на кирпичный завод, находящийся между Яковлевкой и Сурово, и проработала там около 9 лет. В Дружковке нашла она и свою судьбу. Ее суженый Алексей Макарович трудился слесарем по ремонту механического оборудования на Дружковском машиностроительном заводе.
А оканчивала свою трудовую деятельность Людмила Петровна на Дружковском хлебозаводе, где в последние годы работала в отделе технического контроля, откуда и ушла на пенсию в 1984 году.
В этом году у нее с Алексеем Макаровичем, знатный юбилей — 60 лет совместной жизни! Пожелаем же им самого главного — крепкого здоровья на много-много лет!